глиняный горшок, – Артак подмигнул Агафье Тихоновне, – собрать его воедино поможет самая простая, мягкая глина, то есть именно то, из чего горшок сделан, а когда разбивается сознание – только мысли в состоянии его соединить, только глубокое, как скрытые залежи глины, мышление способно его склеить, продлив его старую или предоставив ему новую жизнь – жизнь после травмы.
– Да, да, я поняла, – акула радостно закивала головой, и потоки света окружили её со всех сторон.
Процесс понимания, невидимый ни человеческому, ни акульему глазу, как бы нехотя, развернулся и быстро направился к Агафье Тихоновне, по пути освещая всё новые и новые нюансы устройства данного мироздания, – да, да, я понимаю, понимаю! – акула уже безудержно хохотала, а свет, выстраиваясь в четко направленные линии, корректировал расположение осколков, разбросанных на полу. Они, словно по волшебству, двигались, направлялись к друг другу, и каждый осколок искал своего соседа – искал то стеклышко, которое точно бы подходило к нему самому. И всё это делал сам свет…
Человеческому глазу показалось бы – следствие меняло причину. Человеческий мозг подумал бы – будущее формировало прошлое. Но на то и было само человеческое тело ложью, а взгляд его – вымышленным и искажённым, чтобы находясь вне истинных причин и следствий, выворачивать реальность наизнанку.
Агафья Тихоновна, не переставая смеяться, подобрала один из крупных осколков и приставила его вплотную к другому, лежащему рядом. Их границы полностью совпали и с легким шипением соединились в один целый, в один цельный – они соединились в прочный, неделимый кусок.
Чистые мысли и смех изменяли уже прожитое прошлое с той же легкостью, как и формировали ещё непознанное будущее. Отличие было лишь в одном – прошлое этого мира являлось будущим для всех остальных миров. Ведь прошлое у мира действий и есть тот самый настоящий момент, в котором находятся все и всё. Или момент грядущий, уже обусловленный и зажатый в рамки совершённых поступков и действий. Других моментов, кроме настоящего, и наступающего каждый момент будущего, переходящего в настоящее, в человеческой, да и в любой другой жизни просто не существует.
Их не бывает и в пустой, но одновременно такой полной природе.
Мешки с вниманием в углу немного затряслись, будто с них сбивали пыль, однако продолжали хранить свои секреты. Как выглядело то, что было под мешковиной? Выглядело ли оно хоть как-нибудь?
На самом деле это не имело ни малейшего значения. Как бы оно ни выглядело – оно будет выпущено на свободу и растворено в окружающем пространстве. В своё, предназначенное именно для этого время.
Внимание и способность внимать, как действие, останется тут навсегда, в своей родной Вселенной – в мире поступков и действий. В человеческий мир вернётся лишь тело, способное внимать и чувствовать – вернутся глаза, способные видеть и познавать; вернутся уши, способные слышать;