на себе нечто… нечто вроде ощущений салюта, может быть? Когда звучит грохот, мир расцветает сотнями красок – но в следующий момент всё превращается в пепел. Мёртвый, оседающий бесформенными хлопьями на землю в кромешной темноте.
Я, чувствуя разбежавшуюся по телу слабость, на ватных ногах пробрёл в комнату и рухнул на диван, зарывшись в разбросанные на нём подушки. За окном мелко застучал по отливам набирающий силу дождь – и я был благодарен этому звуку, старавшемуся в меру своих скромных сил хоть как-то скрасить моё уныние.
Вдруг в комнате раздалась ещё одна, совсем другая трель. Незнакомой мне птичкой жизнерадостно запиликал дверной звонок.
Точно, я ведь заказывал пиццу. Я уже и забыл об этом. Чувствуя себя двухсотлетним стариком, я нашарил на холодном полу изношенные тапочки и пошаркал к входной двери. Задав дежурный вопрос и услышав такой же дежурный ответ курьера, я снял цепочку и открыл замок.
Курьер оказался молодым пухлым парнем лет двадцати.
– Здравствуйте! – чуть запыхавшись, выпалил он с порога. – Вы простите, погода ни к чёрту! – затараторил он. – Скользко, аварии одна на другой, сами знаете, народ ездить не умеет – он виновато развел руками, словно оправдываясь за всех незадачливых водителей сразу. – С вас девятьсот двадцать рублей.
Кивнув, я полез в задний карман джинсов за деньгами.
Он стоял в дверном проёме, вытянувшись по струнке, словно боец каких-то особых розовощёких войск – румяный, довольный и беззаботный поросёнок, и смотрел на меня круглыми, не замутнёнными взрослой тоской глазами ребёнка. Он, наверное, закончит смену, снимет эту дурацкую кепку, наденет потрёпанные кеды и куртку, и отправится, например, на свидание с любимой девушкой, с которой встречается всего пару месяцев, познакомившись парой недель ранее в вузе. Она бросится ему на шею, будет смотреть на него любящими глазами, он – на неё, такими же… И они будут по детски, глупо и поверхностно счастливы, не отягощенные ни нелепыми знаниями друг о друге, ни детьми или бытовухой… Две чистых флэшки, лежащие на одной витрине в магазине и случайно соприкоснувшиеся хлястиками.
А я останусь сидеть тут в кресле, жевать безвкусную, остывшую пиццу и смотреть на мёртвый, халтурный рисунок обоев. перед моим носом. Который – не поверите – и в этот раз ничем меня не удивит.
– Простите, но это только сто рублей – голос курьера вернул меня к реальности.
– А? Что? – не поняв, о чём он, рассеянно переспросил я.
– Ну… – курьер будто бы немного смутился. – Вы, наверное, перепутали купюры – он глазами указал на зажатую в моей руке сторублёвку.
– Ах да, простите… – спохватился я. – Как неловко.
– Да ничего страшного – отмахнулся курьер, взял из моих рук новую купюру и протянул мне две плоских квадратных коробки. – Там соусы, салфетки, всё внутри. Приятного аппетита –