сил сшить новое.
– Вот еще. Ты обязательно будешь нянчить моих детей, Агнес, и шить моим дочерям подвенечные платья.
– Слушай меня, Гастингс, – улыбнулась Агнес, будто вспомнив о чем-то приятном из собственной юности. – Ты должна проявить терпение, дать мужу привыкнуть к тебе. Он слишком долго жил один, ни о ком не печалясь, не заботясь о близком.
– Кроме своей куницы.
– Да, куница. Странная причуда для воина. Ну вот, теперь я уберу платье в сундук, помогу тебе надеть рубашку и причесаться.
– Зачем, ведь он сегодня не придет.
– Ох, я совсем забыла. Ну, доброй тебе ночи, милочка, и не бойся шторма, который разыгрался нынче на море. Приятных снов. – Агнес поцеловала Гастингс в щеку. – Какой же ты стала красавицей, еще краше матери. А глаза зеленее того мха, что растет в Певенсейской чаще. Впору какому-нибудь трубадуру явиться к нам в замок да воспеть твою красоту.
Гастингс молча улыбнулась. С нее довольно и того, что к ним в замок явился ее муж.
Агнес кивнула на прощание и вышла. Гастингс лежала, вслушиваясь в грохот волн, бившихся о скалы у подножия замка. Еще утром она любовалась ими, и человек в сером вообразил, что невеста сбежала из дома. А если бы она так и поступила? Наверное, его бы это мало опечалило.
Засыпая, Гастингс представила себе куницу, устроившуюся на плече хозяина. И большую руку, ласкавшую мордочку зверька.
Но сон оказался довольно беспокойным, хотя шум ветра обычно убаюкивал Гастингс. Она вдруг услышала рядом чье-то дыхание и вздрогнула. Нет, это не сон, чьи-то руки касаются ее тела.
Открыв глаза, она не сразу разглядела лицо склонившегося над ней человека. Ее муж.
– Хорошо, что ты проснулась, Гастингс, и сама можешь снять ночную рубашку.
Значит, он, Северн, наяву проник к ней в спальню!
– Что тебе нужно? Ты же обещал подождать. – Но он лишь тяжело дышал, разглядывая ее полуобнаженное тело. – Зачем ты пришел сюда? Проклятый лгун!
Северн попытался раздвинуть ей бедра, но она изо всех сил отпихнула его ногой, и он едва не упал.
Гастингс видела, что он разозлился, ощущала его гнев и все больше пугалась. Без сомнения, он готов взять ее силой, возможно, даже причинить боль. Ей нужно лечь на спину и терпеть. Но это выше ее сил. Гастингс встала на колени и снова попыталась отпихнуть его от себя.
– Почему ты солгал мне?
– Я не лгал и поступил бы так, как обещал, но сейчас все изменилось. У меня нет выбора. Успокойся.
Он уложил ее на кровать и лег рядом, не позволяя вырваться. Затем поднял до пояса ночную рубашку и замер, но ненадолго.
Гастингс почувствовала, как ненавистная рука скользит между ее бедер, проникает внутрь, и закричала от ужаса.
Северн выругался сквозь зубы и беспощадно двинулся глубже. Когда Гастингс начала извиваться, он внезапно отпустил ее и, подойдя к туалетному столику, принялся изучать стоявшие там баночки. Вот он удовлетворенно кивнул и взял пальцем изрядную порцию жирного крема. Боже милостивый, что он собирается