сюда три месяца тому назад… и, право, лучше бы мне не приезжать… – Амелия сделала паузу в ожидании от Джонни какой-нибудь нежности, но так как нежность эта не являлась к ней на помощь, то она продолжала: – Когда я приехала домой, я не надеялась встретить во всем Лондоне мужчину, который бы мог заставить меня думать о нем, – решительно не надеялась. Теперь вы уезжаете отсюда и не хотите сказать мне ласкового слова.
При этом Амелия вынула из кармана носовой платок.
– Что могу я сказать вам, если вы все это время браните меня?
– Браню вас! Я браню вас! Нет, Джонни, я и не думала бранить вас. Если между нами все должно кончиться, скажите слово, и я оставлю этот дом до вашего возвращения. У меня нет от вас секретов. Я могу воротиться к моему ремеслу в Манчестер, хотя оно далеко не соответствует моему происхождению, не соответствует моему воспитанию. Если Л. Д. для вас дороже, чем я, я не буду заслонять вам дороги. Скажите только одно слово.
Если Л. Д. дороже ему, чем Амелия Ропер? Вдесятеро дороже! Л. Д. была для него все, а Амелия Ропер хуже, чем ничто. Все это он чувствовал в эту минуту, всеми силами старался заручиться достаточным количеством мужества, чтобы выйти из неприятного положения.
– Скажите слово, – повторила она, вставая с места. – И все между вами и мной будет кончено. Я получила ваше обещание, но не захочу им воспользоваться. Если Амелия Ропер не заняла вашего сердца, она не захочет принять вашей руки. Я только жду вашего ответа.
Казалось, что ему предлагали самый легкий способ отделаться, но такая леди, как Амелия, вероятно, знала, что предлагаемый ею способ не мог быть легким для такого мужчины, как Джонни Имс.
– Амелия, – сказал он, оставаясь на месте.
– Что прикажете, сэр?
– Вы знаете, я вас люблю.
– А что вы скажете насчет Л. Д.?
– Если вам угодно верить всякому вздору, который наскажет Кредль, то я помочь ни чем не могу. Если вам угодно ревновать меня к двум буквам, то вина не моя.
– Так вы меня любите? – спросила она.
– Без сомнения, люблю.
Выслушав эти слова, Амелия бросилась в объятия Джонни.
По всей вероятности, мисс Спрюс видела всю эту сцену, потому что двери в соседнюю комнату были не совсем притворены и она сидела как раз насупротив их. Но мисс Спрюс была молчаливая старая леди, в ней трудно было возбудить чувство удивления или восхищения, а так как она прожила с мистрис Ропер более двенадцати лет, то, весьма вероятно, хорошо ознакомилась с образом действий ее дочери.
– И вы будете верны мне? – спросила Амелия в минуту объятия. – Верны мне навсегда?
– О, да, тут не может быть и сомнения, – отвечал Джонни Имс.
Амелия освободила его из объятия и вместе с ним вышла в гостиную.
– Как я рада, мистер Имс, что вы пришли сюда, – сказала мистрис Люпекс. – Здесь мистер Кредль говорит такие странные вещи.
– Странные вещи! – возразил Кредль. – Мисс Спрюс, обращаюсь к вам, говорил ли я что-нибудь странное?
– Если и говорили,