на этот раз ты получишь от своей возлюбленной то, чего так желаешь.
Я поторопился к лавке еврея-красильщика, но, к великому своему горю, увидел, что закрыта не только лавка, но и окно моей красавицы. Я хотел уже свести счеты с жизнью, столь велико было мое отчаяние, но остался сидеть, словно статуя, на скамье у нее под окном, покуда не настала полночь. Тогда я, тяжело ступая, вернулся домой. И увидел, что Азиза стоит, держась одной рукой за крючок в стене, другую прижав к сердцу, и, вздыхая, напевает чуть слышно:
Огонь в груди моей расплавит медь,
А слезы тридцать напоят пустынь.
Любовь моя смиренно преклонилась
Перед возлюбленным, но видит лишь немилость.
Увидев меня, Азиза смахнула слезы и улыбнулась:
– Почему же ты не провел ночь со своей возлюбленной и не добился наконец того, о чем так тосковал?
Решив, что она насмехается надо мной, я со всей силы ударил ее ногой так, что она упала на пол и ушибла голову о порог. Кровь полилась из ее раны, но Азиза поднялась, не сказав ни слова, и утерла лицо.
– Ничего не случилось, совсем ничего! – сказал я ей. – Вот почему я в таком гневе.
– Ты ошибаешься, – сказала мне Азиза. – Поступки этой госпожи, напротив, должны внушить тебе надежду. Она хочет узнать, правда ли ты ее любишь, и спряталась, чтобы испытать тебя. Ты должен пойти к ней завтра, потому что, если ты не вернешься, она подумает, что ты недостаточно терпелив. О, брат мой! Я рада, что до счастья тебе всего лишь шаг!
Но слова сестры не успокоили меня, а лишь усилили мое отчаяние. Она подала мне поесть, но я оттолкнул тарелку, вскричав:
– Всякий влюбленный – безумец, не способный ни есть, ни спать.
– По этим признакам мы и узнаем настоящую любовь, – сказала мне Азиза.
На рассвете следующего дня я бегом побежал по переулку и сел на скамью под окном. Очень скоро красавица открыла окно и когда увидела меня, то улыбнулась сначала слегка, потом шире, а потом я услышал ее смех! Она исчезла на минуту и вернулась с лампой и цветком в горшке. Сначала она прикрыла лицо волосами, затем провела лампой над цветком и захлопнула окно.
Странным образом чувство мое росло и крепло, хотя все эти таинственные знаки меня измучили. Я еще не услышал от нее ни единого слова. Быть может, она немая?
Я вернулся домой, снова печальный и озадаченный, но глубоко влюбленный. И увидел, что сестра моя с перевязанной головой плачет и поет:
Куда бы ты ни шел и где бы ни скитался,
Ты в сердце навсегда моем остался.
Она глянула на меня сквозь слезы и замолчала на миг, затем поднялась и спросила меня, что случилось.
– Ты наконец достиг того, чего желала твоя душа, – сказала она мне, когда я описал ей, что произошло. – Прикрыв волосами лицо, она показала, чтобы ты пришел к ней ночью, когда солнце скрывается во тьме. Цветок означает, что ты встретишься с ней в саду, а лампа говорит, чтобы ты искал огонек в темноте.
Но вместо того чтобы обрадоваться, я закричал на свою двоюродную сестру:
– Каждый раз