подтвердился. Папу увезли в больницу, а на следующий день вернулась мама с Толиком. Пять дней пролежал Владимир Васильевич без сознания. Всего каких-то пять дней они по очереди ходили в больницу, меняли ему простыни и вливали бульон в приоткрытый рот – глотательный рефлекс срабатывал. И это всё, что они могли для него сделать. Владимир Васильевич умер, так и не придя в сознание.
Как жил скромно, так и ушёл, никого своими болезнями долго не напрягая. К врачам-то ведь совсем не ходил, никогда не обследовался. Заставить его это сделать было решительно невозможно. Одна история с «Запорожцем» чего стоит!
Инвалидам Великой Отечественной войны первой группы полагался бесплатный автомобиль «Запорожец». У Сониного папы ещё с сороковых годов после ранений была вторая группа инвалидности. Однако здоровье с годами ухудшалось и, посетив несколько раз свою поликлинику, можно было получить первую группу. И давно пора было! Мама и Соня долго уговаривали Владимира Васильевича навестить врачей.
– Пап, ну что тебе стоит в поликлинику сходить? Ведь машину бесплатно дадут! – умоляла Соня.
– А кто её водить будет? – резонно замечал отец.
– Я научусь! – с готовностью отзывалась дочь.
– Научишься, тогда и поговорим.
Вот и весь сказ. Никакие посулы материальных благ не могли заставить этого человека делать то, что он не считал нужным.
Но однажды Соня всё-таки уломала отца воспользоваться одним из тех благ, что были доступны только инвалидам войны. Это был конец семидесятых, когда билеты в Театр на Таганке купить было нереально. Люди стояли по ночам с номерочками, нарисованными на руках, а утром, когда открывались кассы, билеты доставались только малой части страждущих. Московская интеллигенция, особенно молодёжь вроде моей Сони, стонала от желания увидеть спектакли Любимова. А инвалидам войны полагалось два билета без очереди. Но надо же знать Владимира Васильевича! Во-первых, он никогда и нигде без очереди не проходил, считал, что некрасиво, расталкивая других, добывать себе блага. Во-вторых, театры он терпеть не мог и сроду их не посещал. Год Сонька уговаривала папу поехать с ней за билетами, взывала к его отцовским чувствам и мотивировала тем, что не материальных благ просит, а исключительно духовных.
И наконец, свершилось! Вожделенные два билета с пометкой «для инвалида ВОВ» были у Соньки в руках. Но тут возникла другая загвоздка. Оказывается, ни с кем, кроме папы, по этим билетам Соня в театр пойти не могла. На них стоял специальный штамп, гласящий, что посещение театра возможно только при личном участии товарища инвалида. На входе проверяли удостоверение. А папа-то эти театры «в гробу видал»!
В тот день давали «Мастера и Маргариту» Булгакова. Господи, Смехов и Дыховичный живьём, Шацкая на качелях! Лишиться этого, держа билеты в руках, Соня никак не могла. Пришлось снова уговаривать отца, надевать на него парадный костюм и везти в театр к 19 часам.
Когда они миновали контроль и вошли в фойе Театра на Таганке, счастливая Соня направилась к гардеробу, но тут