нагло положил руку на ее колени, что длилось секунды, и тут же был одернут с отговоркой, что сердце девушки принадлежит только одному и единственному. Сразу можно догадаться кому. Конкретно да, Клоду Монтана, тот хоть и гомосексуал, но настоящий джентльмен. Откровение поразило меня, и шаловливые пальчики я тут же засунул обратно глубоко в карман пиджака. Фиаско слегка смутило, но оправился и предложил дружить, надеясь на лучшее. Прежде чем расстаться, она написала свой адрес гостиницы и даже попросила заходить почаще. Я, пользуясь ее добротой, навещал обычно утром.
В тесном номере был только красивый вид из окна на серые волнистые крыши и Эйфелеву башню, остальное – убитая временем меблировка. Валис уходила к консьержу за кипятком, и мы пили чай, сидя на подоконнике с круассанами и сладкими плюшками. Со мной всегда находилась папка с бумагой, и в настроении я рисовал с натуры голубей и дарил рисунок, она прикрепляла его кнопкой к бледным обоям, закрывая очередную дырку в стене. Кроме того, я получал пригласительные на разные мероприятия, коктейли и званые приемы под предлогом показать свои расписанные краской ноны (вьетнамские конусные шляпы). Шляпы были не мои, а одного дружка из русских художников. Он продавал ноны по дешевке на площади культурного центра Бабура вместе с наивными картинками. Вскоре я напросился к Клоду Монтана. Валис организовала встречу, я тщательно подготовил костюм, начистил ботинки гуталином до блеска и взял около пяти нон в коробке.
Ателье и офис находились в старом особняке, с порога была видна деловая суматоха – телефоны звонили, прерывая голоса, мелькали пижонистые мальчики, посередине зала группа полуголых манекенщиц, на них надевали одежду. Там же сновал планетарная звезда моды с букетом булавок, около него толпились молоденькие ассистентки, внимательно слушая каждое слово мэтра. Я терпеливо ждал, когда он отвлечется, подойдет ко мне и посмотрит быстро еще пахнувшие масляной краской шляпки. «Слишком артистические», – вынес приговор и посоветовал обратиться к другому более эксцентричному дизайнеру. При этом заинтересовался ценой моих произведений. Выбрал пару и отдал мне сразу деньги. Я потом узнал, что они висели долго в коридоре офиса, далее след работ потерялся навсегда. Утром следующего дня пью кофе с Валис на террасе кафе и строю планы открыть бутик современных головных уборов, расписанных разными художниками, на что она серьезно ответила:
– Мистер Игорь, вы сошли с ума, какие шляпки? Пишите картины и выставляйтесь! Тратить силы на моду слишком дорогое занятие.
С Клодом Монтана я постоянно пересекался то тут, то там, иногда, просто гуляя по улице, встречались, обменивались приветствиями.
Один раз, ближе к лету, Валис взяла меня с собой на пати. Это был, кажется, день рождения ее друга по работе. Взяли такси от гостиницы и при ехали в 16-й район. По дороге я пытался выудить побольше о месте, куда мы едем. Она поправила бархатное платье, закрыла плотно коленки, таинственным голосом сказала, что вечеринку устраивает наследник богатого дяди, буржуазный пережиток старой Франции,