и отпугивал тряпкой назойливых чаек.
– Жалко, что нет фотоаппарата, – сказала она, и мы потихоньку пошли к цели.
У входа в «Ritz» маячил в фуражке швейцар. Он подозрительно посмотрел на нас, но тут же пропустил, толкая перед нами кружевную дверь. Внутри было тихо, горела драгоценными камнями хрустальная люстра под лепниной потолка. По изумрудному длинному ковру мелькали тени. Наташа вела себя степенно, важно и не растерялась, когда к нам подошел мужчина в ливрее. Вежливо заинтересовался нашими намерениями: «Бар? Мадам и месье, пожалуйте налево. Желаю вам приятного дня» – и скрылся снова за стойкой. Мы плавно зашли в звездный мир легенд, уголок живых богов. Хрупкая девушка осторожно перебирала струны арфы. Майк сидел лицом к застекленной террасе, перелистывал страницы модного журнала. Услышав мое приветствие, обернулся и удивленно произнес:
– Какими судьбами, месье Игорь? – Я представил мою подругу, которая ему на ломанном английском сделала маленький комплимент. – Если желаете, составьте компанию, мои друзья, – сказал он, пододвигая галантно нам кресла.
Все получилось намного проще, чем я предполагал. Гарсон поставил ароматные пирожные к серебряному чайному сервизу. Пахло свежими розами. Атмосфера изменилась, когда в бар, в буквальном смысле, ввалилась колобком арабская семейка, отвлекая нас своей дикой экзотикой. Папаша – бедуин с тростью, женщины закутаны глухо, как мумии. Наташа уже переглядывалась с одиноким очкариком. Тот курил сигару, пуская дым колечками.
– Ну а у тебя что нового на фронте искусства, месье Игорь? Борьба творческой мысли с бытовухой? – поинтересовался Майк моими делами.
Постепенно за пустым разговором перешли к более важным новостям недели. Про интриги Елисейского дворца. Как президент устроил свадьбу с женой-манекенщицей, превратив дворец в грандиозный балаган. Но все-таки моя задача была как можно быстрее расколоть его на историю старого дружка, а теперь счастливого и респектабельного месье Банье. Мне это удалось, и он выпрямился, расстегнул пуговицу пиджака и с налетом ностальгии начал почему-то с себя. Опущу некоторые детали далекой молодости Майка. Проучившись кое-как в гимназии в провинциальном городишке на юге Франции, он не стал заниматься коровами на папиной ферме. Это не входило в планы. Его тяготило спокойствие провинции, и он без сожаления покинул семейное гнездо, обещав маме писать письма. Взяв походный саквояж, сел на поезд, идущий в столицу. Он понимал, что будет трудно завоевать место под солнцем честным способом, без полезных связей и с аттестатом зрелости. Разве что повесить аттестат на стенку. Конечно, была возможность устроиться продавцом в магазине. Короче, угол Сен-Жермен стал его настоящим призванием. Тут было все, о чем он мечтал: женщины и легкие деньги. Появились новые друзья, в том числе скромного вида еще парнишка. Звали его Франсуа-Мари Банье. Парижанин из приличной семьи. В отличие от других, более опытных геев – альфонсов, Майк и Франсуа практиковали