чудовищно, но, пребывая здесь, я словно бы вернулся назад. Вдохнул родного воздуха – и напитался им еще на много лет вперед. А воздух здешний ты помнишь – в нем витает дух свободы, дух войны, дух счастья и радости. Он не оставляет равнодушным никого, кто хоть раз наберет его полной грудью. И пробуждает сразу самые лучшие чувства. Одно из них – любовь к родине и сострадание к ней, коль скоро гнетет ее враг, обременяет игом, мучает и пытает самых родных нам людей. Нет, не с сербами я воевал – те, кто против султана, ушли в горы и прячутся там, а те, кто с ним – уже не сербы. Я воевал с жестоким завоевателем, подлым гегемоном, сосущим кровь из маленькой и гордой, но вечно унижаемой нации. И не ослабить руку, не сложить оружия помогал мне именно родной воздух. Должен тебе сказать, что земля и небо, реки и степи, люди и их оружие – все словно бы выталкивает турок оттуда, где не принадлежит им и никогда не будет принадлежать ни пяди. Не в гайдуках дело и не в сербских патриотах – просто всему на свете приходит конец. И если не могут его положить люди, положит его Бог. Уверяю тебя, он настал. Скоро мы вернемся домой. Не могу сказать большего, но знаю – ты мне веришь. Потому что верю тебе…»
«Еще об одном хочу тебе сказать. Русские. Это удивительный народ, коего я раньше не встречал, но много о них слышал. Слышал от моего отца. Он рассказывал мне, что к сербам никто и никогда не относился добрее, терпеливее, справедливее. Русский прост настолько, что даже в ущерб себе от жалости к угнетенному сербу отдаст тому последнюю рубаху. Сейчас, когда мы встретились с войсками русского царя под Белградом, могу тебе сказать – так и есть. Меня поразило, насколько мы похожи. При всем величии обеих наших наций, каждый из нас прост и неприхотлив. У нас нет австрийской заносчивости и турецкой подлости, хотя души и силы побольше, чем в тех двоих. Каждый из нас владеет ружьем в совершенстве, но не применяет его где попало – а только в крайнем случае. Одним словом, я повстречал давно потерянных братьев и много дней ходил счастливый.
Еще русский рассказал мне историю о том, как больше ста лет назад русский патриарх решил изменить церковные обряды, посмотрев на наши молебны и богослужения. Не все поддержали его – пришлось сразиться с ордами темных и невежественных людей, прежде, чем идея славянского воссоединения восторжествовала. Я подумал – надо же, что значит истинная вера и любовь к братьям! Все и всех можно принести в жертву ради нашей дружбы. И, если представится мне такой случай, будь уверена – так я и сделаю».
Хороша та война, что заканчивается миром – так случилось и сейчас. Весь в наградах, Георгий вернулся в Тополь и велел мне собираться – османы заключили с австрияками мир, уступили им много плодородных земель, а всех австрийских солдат приняли на службу в армию. Георгий стал полковником и командиром войска гайдуков, рос по службе, а я с удивлением взирала на город, который покинула, казалось, еще вчера, но уже сегодня