сказал, цитирую дословно: «И откуда только такие берутся!» Боги такими словами, уж поверьте опытному богослову, не разбрасываются. Мы на Олимпе все дела побросали и собрались смотреть на ваше последнее приключение. Не скрою, я с самого начала считал, что убьют вас, и выиграл кругленькую сумму. Я бы с вами поделился, да только вы умерли. Зевс – он, конечно, за вас болел. Уж как он осерчал, когда Идас камень бросил! Аж не сдержался – ну да вы же сами видели. Сам-то он, конечно, объяснял, что Идас поступил не по правилам, но я думаю, что дело не в этом: просто эмоциональный всплеск – не умеет старик проигрывать. Ой, вы знаете, у нас такие страсти кипели! Все боги с мест повскакивали, некоторые даже чуть не передрались. А как успокоились, сразу же, не остыв, приняли постановление, которое я сейчас вам зачитаю. Думаю, вам это сейчас будет особенно интересно. Вступительные слова пропускаю. Вот:
«…постановили:
1. Учитывая выдающиеся заслуги Кастора и Полидевка, их божественное происхождение, славные подвиги и геройскую смерть, прославить их как образец для грядущих поколений и именовать впредь Диоскурами.
2. В целях увековечения памяти Диоскуров посвятить им созвездие Близнецов.
3. Обожествить вышеназванного героя, поручить покровительство над коневодами и терпящими кораблекрушение, предоставить ему место среди богов на Олимпе с предоставлением всех подобающих почестей и привилегий».
Что, Диоскуры? Как вам это постановление?
– Там ошибка, – ответил Полидевк. – надо не «предоставить ему место», а «предоставить им места». Нас же двое, а не один.
– Вообще четверо, – встрял Идас. – Мы с братом такие же герои, те же подвиги совершали, так же погибли – если уж обожествлять, то всех вместе!
– Не надейся! – возразил Линкей. – Они же дети Зевса. Олимпийцы только своих детей обожествляют.
– Ну, это ещё неизвестно. Я, может быть, сын Посейдона. Кто проверит?
Замечание Идаса Гермес проигнорировал. Время перепалки он использовал для того, чтобы внимательно перечитать постановление. «Вот так всегда бывает, когда делают что-то второпях», – подумал он. Действительно, выходило, что братьям предоставлялось только одно место на Олимпе. Особенно досадно было то, что этот документ Гермес сам подготовил, взяв за образец одно готовое постановление, забыв при этом о количестве обожествляемых. «Братья Диоскуры оба на одно лицо, – думал он, – вот я на одно лицо и написал документ». Ситуация получалась скверная: теперь Гермес рисковал не только прогневать Зевса, но и стать посмешищем среди богов, да и смертные, пожалуй, не упустят возможности позубоскалить над ним, да и над всей олимпийской бюрократией: приятно же думать, что на Олимпе такой же бардак, как и везде. Поэтому он решил отстаивать правильность явно нелепого текста:
– Так ведь в постановлении речь идёт о сыне Зевса, то есть о… Полидевке. А который сын Тиндарея – тот, значит,