За попытку использовать шпаргалку, повернуться к соседу либо что-то ему подсказать вы будете удалены с экзамена, – голос мистера Сёрджа звучал непривычно сурово. – Результаты этого экзамена, равно как и всех остальных, будут вам известны через две недели после сдачи вами последнего экзамена. На дом к вам должны будут прийти извещения из школы с выставленными экзаменационными балами. Чтобы сдать, вам нужно правильно решить хотя бы всю первую часть, – и он обвёл выразительным взглядом Гордона, Барбару и Джеффри Дугласа, студента, умостившегося на последней строчке в списке успеваемости после того, как Люсинда решительно принялась за дрессировку Мелиссы.
Мистер Сёрдж выждал несколько мгновений, ожидая, что хоть кто-нибудь задаст ему вопрос, но никто так и не раскрыл рта. Наконец, он сказал, складывая руки на груди:
– Итак, начинаем! Будьте очень внимательны и аккуратны!
Габриэль была уверена, что последние слова относились к ней, поскольку в школьных тетрадях она создавала такой же неописуемый дикий хаос, как и в своей комнате. Но она проигнорировала предупреждение мистера Сёрджа и быстро схватила лист с заданиями в руки (лист протестующе зашелестел и скрипнул, в него глубоко впечатались её вспотевшие от напряжения пальцы). На титульном листе были пропечатаны жирными большими буквами всего две строчки:
ЭКЗАМЕНАЦИОННАЯ РАБОТА
для учеников 8 класса, отделение «А».
«Ну-ка, давай посмотрим на тебя, экзаменационная работа», – подумала Габриэль и отогнула титульный лист в сторону. На следующем листе красовалась ещё одна надпись, выполненная более мелким шрифтом:
Часть 1
Ниже галочкой согнулся номерной знак, а рядом с ним – цифра 1. Габриэль быстро пробежалась глазами по строчкам задания: «Выполните умножение…»
«О, я это знаю! – радостно подумала она, и на сердце у неё сделалось немногим легче. – Даже в уме могу это решить!»
Однако ей не хватило необузданной смелости на то, чтобы решить задание в уме без проверки письменно: хотя этот пример был прост до примитивизма, ей казалось всё же, что именно в нём она ошибётся и разочарует мистера Сёрджа, что она сама почувствует себя после полнейшей идиоткой. Ручка, выданная школой, была непривычно тонка, и писала она светлыми чернилами, которые Габриэль ненавидела, поэтому ей не доставляло такого удовольствия склоняться над черновиком и следить обоими косящими в разные стороны глазами, как на бумагу укладываются цифры простого и элегантного решения. В такие минуты, когда на неё снисходило вдохновения, и всё начинало казаться ей смешно простым, она была готова полюбить даже свой почерк, который окружающие, и она сама подчас, считали нечитаемым. Она любила свой почерк в эти минуты потому, что он становился по-настоящему красивым. Когда она отпускала свои мысли и переставала напрягаться, изображая из себя то, чем не являлась, ей всё делалось