и хорошо, что так. В конце концов, у меня не было другого выбора… – у Маши, как выяснилось, тоже не водилось никаких документов. Потянувшись за киселем, герцог почти весело сказал:
– Значит, будем вместе монашествовать на пути в Москву. Столица мне знакома, я там бывал в сорок пятом году, но с твоим отцом мы тогда не столкнулись. Зато я видел тебя на ипподроме… – Джо предусмотрительно не упомянул о вербовке генерала Журавлева:
– Не надо ей об этом слышать. Правильно папа говорил, то есть слова еще из Библии. Во многих знаниях многие печали… – из соображений безопасности, Джон не выходил на главные улицы города. На задворках, среди деревянных хибар и дешевых магазинов, афиши о концертах маэстро Авербаха не вывешивали. Мать Пелагия отказывалась читать антихристовы листки, как она называла советские газеты. В домике ничего такого не водилось, а Джону, в его положении, было не с руки было останавливаться у газетных щитов:
– Да и не пишут там ничего интересного, незачем рисковать… – герцог хлебал тюрю, запивая ее киселем:
– Видел, – повторил он, – ты тогда совсем малышкой была… – Маша отозвалась:
– Как наша Марта, ее тоже привезли нам трехлетней, в год смерти Сталина… – ложка стукнула о край миски, герцог поднял голову:
– Марта… – Маша подлила ему тюри:
– Ешьте, дядя, нам скоро выходить. Марта, моя приемная сестра, – она мимолетно улыбнулась, – ее родители, физики, погибли в ходе опыта на засекреченном полигоне, а Марта выжила. Она только отделалась ожогами на спине, из-за пожара… – Маша вздрогнула. Единственный глаз, прозрачной голубизны, зорко уставился ей в лицо:
– Расскажи мне все с самого начала, – потребовал дядя.
В тусклом свете осеннего дня бриллианты на змейке заиграли разноцветными огоньками. Во дворе пристройки резкий ветер мотал облетевшие деревья. В прорехах туч виднелось голубое, как глаза Маши, яркое небо. Джон повертел кольцо:
– Я о нем только слышал, – заметил герцог, – получив его от твоей прабабушки, Волк отдал его твоей матери в начале войны. Она уехала на фронт, а кольцо осталось в Куйбышеве… – Джон вернул реликвию племяннице:
– Спрячь подальше, – велел он, – продавать мы его не собираемся… – Маша уверила его, что путь до Москвы не станет слишком обременительным:
– Мы остановимся у верующих, – объяснила девушка, – они снабжают деньгами странников… – Джону было неудобно пользоваться добротой неизвестных людей, но ничего другого не оставалось. С Урала Маша хотела послать тайную весточку в скит, где она обреталась в прошлом году:
– Монахи меня приютили, – объяснила девушка, – вообще я сейчас на послушании… – она покраснела, – я хотела принять ангельский чин, уйти от мира… – Маша еще не знала, где лежит ее стезя:
– Сначала мне надо добраться до семьи, – решила она, – там видно будет. Папа обрадуется, что я тоже старообрядческой