не было другого выхода… – пока они больше ничего узнать не могли:
– Остаются синагогальные архивы, – напомнила Аня брату, – посмотрим, что найдется там. Убирай фото, надо его показать Наде… – телефон мелодично тренькнул. Пьеро и Арлекин, не просыпаясь, клацнули зубами:
– Может быть, Надя… – обрадовалась Аня, – они вернулись в Новосибирск… – голос сестры был усталым:
– Все хорошо, – прижав трубку к уху, Аня слушала, как брат гремит посудой на кухне, – не волнуйтесь, отсюда мы летим в Иркутск и Красноярск… – Аня ласково сказала:
– Не утомляйся. В Москве тебя ждет подарок, – она нашлась, – помнишь скульптуру, которая тебя интересовала… – на том конце линии сестра помолчала: «Да». Аня деловито сказала:
– Мы нашли в журналах другие работы этого мастера. Ты приедешь и все увидишь. Сейчас позову Павла… – она не успела передать трубку брату. В аппарате что-то зажужжало, голос Нади оборвался. Неизвестный мужчина, вклинившись в разговор, сухо велел:
– Ожидайте через четверть часа на посте охраны, вместе с вашим братом. За вами выслана машина… – комитетчик, как о нем подумала Аня, добавил:
– Вы поедете на торжественный ужин. Наденьте вечерний наряд, товарищ Левина… – Аня аккуратно положила трубку на рычаг:
– Торжественный ужин. С делегатами съезда, что ли… – она крикнула брату: «С Надей все в порядке! Доставай костюм и галстук, нас везут во Дворец Съездов!»
Облетевшие цветы шуршали под холодным, почти зимним ветром. Скрипела мраморная крошка на дорожке розария. Вихрь мотал из стороны в сторону закрытые брезентом лодки, пришвартованные у серых камней освещенного яркими прожекторами мола. На другом берегу озера, за покрытой барашками волн водой, Надя разглядела дальнюю полоску леса.
Ее привезли сюда из военного аэропорта, где приземлился новосибирский рейс. В «Волге» затемнили стекла, она понятия не имела, где находится. Девушка придерживала изящной рукой воротник собольей шубки:
– Где-то под Москвой, но неясно где. Ни товарищ Матвеев, ни врачи, ни змеюка… – она покосилась на спутницу, – мне ничего не скажут…
После ужина ей позволили телефонный звонок домой. Стол накрыли в старомодной столовой, украшенной античными колоннами светлого мрамора и яркой фреской. Разглядывая картину, Надя поняла, что раньше композиция была другой:
– Они замазали Сталина, – девушка скривилась, – теперь советские пионеры и школьники несут цветы непонятно кому… – оглядев накрахмаленную скатерть, антикварное серебро приборов, Надя хмыкнула:
– На дворе космический век, товарищ Матвеев, но вы, кажется, решили разыгрывать аристократа… – в сумочке Нади завалялась подхваченная в Академгородке пачка импортной жвачки. Девушка не могла отказать себе в удовольствии. Громко жуя, устроив безукоризненные ноги на соседнем стуле, она махнула официанту с непроницаемым лицом:
– Принесите