не менее, работа шла споро. Он уже по нескольку раз перелопатил все органы и системы пострадавшей, но, как ни старался, причины летального исхода так и не усмотрел.
Все: мозг, сердце, сосуды, печень, легкие, почки и другие органы, были в идеальном состоянии. Совершенно ни каких следов травм, онкологии и прочей фатальной гадости.
Что делать? За одиннадцать лет прозекторской практики у него еще не было подобного.
ТАКОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Александр Катар, врач первой категории, стоял, тупо уставившись перед собой, будто повар, обнаруживший живой человеческий глаз в разбитом курином яйце.
«Стоп. Надо абстрагироваться», – сорвав окровавленные перчатки, и респиратор, он порывисто вышел на улицу, в больничный двор. Слава богу, там было пусто. Он был не способен поддерживать «светскую» беседу в данном состоянии.
Нервно закурив, Сашка попытался сосредоточиться.
Что делать?
С ужасом слуга Асклепия подумал: а что он напишет в графе «причина смерти»?
Катастрофа! Мистика!
«Ну а я-то здесь при чем?» – он метко швырнул недокуренный бычок в грязную урну.
Тупая растерянность сменялась холодной апатией. Эта красотка могла попасть на стол к кому угодно. Его задача – пойти и доделать свою работу. А дальше пусть начальство решает.
Зайдя в секционный зал, он сразу понял: что-то не так.
Вместо омерзительного запаха формальдегида в помещении чудесно пахло фиалками. Кожа мертвой, бывшая ранее синюшно-бледной, приобрела вдруг нежно-розоватый телесный оттенок. Но главное – глаза. Из пустых тусклых гляделок они превратились в яркие, влажные, он мог бы поклясться – живые! Из внешних углов век скудными струйками текли слезы.
БОЖЕ!!!
Неуловимое жуткое мгновение и Алекс с ужасом понял, что женщина смотрит на него.
В ту же секунду, собственным телом, он буквально почувствовал смысл литературного клише: «мурашки ледяной волной пробежали по спине».
«Мне это снится? Хоть бы вошел кто-то, мать-твою…».
Бежать? Молиться? Может попытаться вступить в диалог?
Он хотел что-то сказать, но система артикуляции отказала. Более того, его тело напрочь отказывалось двигаться.
«Вот и поди разберись теперь: кто из нас труп», – не к месту сострило сознание на грани истерики.
Дальше – еще веселее: рассеченное тело плавно пошевелилось и медленно приподняло верхнюю часть, оказавшись в полулежащем положении, опираясь на локти и слегка склонив голову вправо, в направлении застывшей статуи патологоанатома.
Развороченная, истерзанная, с торчащими из мышечной ткани оголенными концами ребер, наполненная посеченными скальпелем внутренними органами, грудная клетка немного отвлекала внимание несчастного от завораживающего разноокого взгляда клиентки. Может быть, именно эта деталь удерживала остатки его паникующего разума на грани сознания.
Еще одно неуловимое движение воскресающей. Легкий вздох («Как у нее это получается? Чем ей дышать,