И вот провалился, стало его засасывать. Кричит он о помощи и спасении, а трясина все больше засасывает его. Он уже задыхается, уже чувствует прелый вкус болотного мха во рту. И тут медведь сжалился, примчался с подмогою и, хватая за уши, молвит человеческим голосом:
– Не такие уж мы неблагодарные, – дернул он с силою – оторвалась голова, а мишка любуется, – не забудем мы твоей услуги, в стольном граде водрузим башку твою на веки вечные, как символ избавления от Орды и Орды становления.
И как была голова в драгоценном шлеме, так водрузили ее на какой-то постамент, то ли из черепов, то ли еще из каких-то стонов. В общем, он уже не живой, но умереть не дают. Дух его витает, мечется, чего-то человеческого хочет, а он перед Всевышним Судом предстал, и после долгих-долгих лет заточения, после показаний всех свидетелей ему даже в аду места не нашлось. И вернули его на страшную землю, шлем-подделку напялили, бороду приклеили, в стеклянную клетку заточили, не всем подряд, а кое-кому демонстрируют…
– О-о-о!!! – зарычал, пробуждаясь от этого кошмарного сна, Тимур, обеими руками схватился за голову. – Всех звездочетов, предсказателей, мулл и шаманов ко мне, – приказал он.
Тотчас явились старцы, в смиренной позе пали пред ним на колени, ковер поцеловали:
– Что изволит наш Повелитель? – крайне услужлив их тон, покорен их взгляд, сострадание в их виде и жестах.
Пересказал Тимур им свой сон, даже от этого ему снова стало плохо. Мудрецы переглянулись, глубоко задумались, понурив головы. Но что-то сказать надо, и самый старший, самый мудрый держит слово:
– Только Владыке мира Бог мог послать такое великое знамение. И как бы мы ни были просвещены и Всевышним наделены умом, и нам нужно подумать, для того чтобы разгадать этот сон.
– Да-да, – поддержали остальные старцы, ибо кому-то надо на следующую ночь расположение звезд посмотреть, кому на бараньей лопатке погадать, кому петуха на рассвете послушать, кому и у костра попрыгать, а кому поплотнее поесть, послаще поспать, и ему во сне секрет раскроется.
Через сутки они вернулись. Но в этих диких местах и солнце вовсе не садится, и ночь не ночь – коротка, а звезд не видно. С бесконечным закатом туман над болотом стелется, а барашка – как блеет, позабыли, петуха давно уж сварили, словом, молились сутки за здравие Повелителя, но ответ, хоть и не прост, все же разгадан:
– Сколько троп знает медведь, столько хитростей ведомо охотнику, – тюркскую поговорку напомнили они, а дальше – столько хвалебных, витиеватых, по-восточному подобострастных, сладких речей, мол, Повелитель всегда на высоте, на постаменте, победитель.
Между тем, самого Тимура этот страшный сон встряхнул и придал новые силы. И не в таких переделках бывал, и немало на своем веку уже повидал – у самого борода убелена. И хоть эти старцы мудрецы, да и он не лыком шит, видит: кое-что они предчувствуют, угадывают –