своей любимой, и посвятил все свое внимание и заботу которую мог только дать сыну. Винкель рос славным ребенком, воспитанный по законам отца он перенял от него всю честь и доблесть, что содержалась в Окниле. Винкель должен был стать достойным королем, но все это должно было быть в будущем, а сейчас он просто рос и впитывал мудрость предков.
***
Когда дитя привезли в замок, Винкелю было семь лет. Не смотря на столь ранний возраст, он уже овладел чтением и частенько пропадал в библиотеке замка.
Младенцу же было около двух лет, как сказал шенский шаман, передавая его на руки Окниля.
Винкель был добр к нему и считал его своим братом. Слуги же не очень любили ребенка. Дитя нарекли редким именем даже для тех краев, Йеми. В честь одного славного вельможи правившего Шенскими землями. Этот вельможа славился своей справедливостью и честностью, словно в напоминание о том, откуда он, дитя и получил это имя.
Как и бывает в королевских кругах, детей наследников балуют. Хоть и не возникало острой необходимости кормить младенца грудью, но в конечном итоге было решено именно так его и кормить. Озадаченным придворным слугам пришлось подыскать ему молодую кормилицу. Вот тогда первый раз слуги и заметили странность этого ребенка. Голод, неутолимый голод. Кормящих матерей у Йеми было около десятка. Смешно, но только так ребенок мог насытиться и успокоиться.
Однажды спустя несколько месяцев с тех пор как Йеми прибыл в замок, при кормлении, одна из служанок, что кормила ребенка почувствовала укол в груди. Непонятно откуда взялся острый как игла зуб и прокусил грудь служанки.
Капли крови, смешавшись с молоком, попали в рот Йеми. И до того с жадностью сосавший грудь ребенок, озверел еще больше, он принялся еще активнее высасывать молоко, и даже покусывать деснами. Вслед за впившимся зубиком в грудь ошарашенной служанки впились еще десяток иголок. Тело ребенка, содрогалось в конвульсиях, и судорогах, с каждой секундой он свирепел все больше и больше, он уже не просто сосал, он грыз, чавкал и давился кровавыми ошметками груди служанки, которую дико кромсал своими клыками, которых уже появилось с десятка четыре.
Услышав крики, бешено визжащей кормилицы, сбежались другие, мирно до этого выполняющие свою работу по дому слуги. Все они остолбенели от увиденного, и только умоляющие крики бедняжки вновь привели их в чувства и они кинулись на помощь.
С трудом пятеро, появившихся из глубины двора мужиков, что помогали разгружать повозку с зерном, разжали скрежещущие челюсти монстра, стараясь причинить как меньше боли и так уже настрадавшейся бедняжке. Прервать жизнь монстра они тоже не могли, хоть это и было бы самым простым решением, но так как это равнялось убийству королевского лица, их бы казнили.
Уже сотни маленьких как иголки зубов щелкали и чавкали, принося серьезные раны. Откуда они взялись не понятно, но ранее их точно не было. Полуживую от шока, боли и кровопотери служанку унесли в спальни прислуги. Изуродованная истрепанная грудь уже с трудом напоминала оную,