наматывать их рядами вдоль крыла, прикручивать проволокой друг к другу и поднимать импровизированный бруствер на метр в высоту.
Кости мои заломило, мышцы заныли, силы быстро иссякли, руки и ноги дрожали.
– Шабаш! – скомандовал тощий длинноногий боцман, тяжело дыша. – Перекур!
С радостью откликнулся на эту команду и рухнул трупом на клубок швартовых.
– Колючка, бойницы, водометы… А автоматы у вас появятся? – нахмурив седые брови, спросил боцман. – Или вся оборона будет состоять из макетов, бутылок с зажигательной смесью, ящика с болтами и брустверов из канатов?
– Ваня, для меня морской поход в новинку – первый раз… Джексона спроси… – уклонился я от прямого ответа, вытирая пот подвернувшейся под руку тряпкой, но, заметив напряжение и растерянность на лице боцмана, моментально поправился и добавил более уверенно:
– Не ссы, боцман! Экс-полковник ждет катер!..
– Ну-ну, – пробубнил Иван, – а то народ посмеивается, глядя на наши странные потуги…
– Джексон знает, что говорит, он ведь бывалый: в этих местах шесть пароходов успешно провел. Будет нам оружие! – заверил я боцмана довольно уверенным голосом, хотя сам в своих словах немного сомневался.
Изготовление первой бойницы мы завершили к вечеру. Ближе к ужину я без сил рухнул в койку и некоторое время лежал, молча и тупо глядя в потолок, потом окончательно отрубился, провалившись в забытье – часок продремал. С трудом проснулся, добрел до кают-компании поужинать. Капитан насмешливо кивнул, приветствуя.
– Как первая бойница? Готова?
Я лишь кивнул в ответ. А чего спрашивать-то – сам ведь из рубки наблюдал за моим, можно сказать, сизифовым трудом через иллюминатор.
Умял тарелку борща (оказывается, на флоте в ужин вновь подают первое блюдо – доедать остаток обеда), гуляш, салат, бутерброд с ветчиной.
Прихлебывая горячий чай с вареньем, я равнодушно рассматривал репродукции картин каких-то экспрессионистов. Разговаривать с соседями по столу не было ни сил, не желания.
Добрел до каюты – отбой! Ночью снились кошмары: вначале режущие и рвущие мое тело на мелкие кусочки кровожадные пираты, затем злобных пиратов сменила неприятная рожа Джексона, который почему-то принялся душить меня толстым швартовым канатом, потом еще какой-то бред. Пытка дурными снами продолжалась до утра. Не выспался…
В редкие свободные от создания баррикад минуты я с интересом осматривал танкер сверху, с крыла: на судне царила строгая дисциплина, палубы сверкали идеальной чистотой, всюду порядок – почти как в армии.
Перед очередным обедом мы с Гарри заглянули в комнату отдыха: на тумбе огромный плазменный телевизор, вдоль переборок мягкие диваны и кресла, шахматные столики, стереосистема с колонками, шкафы, полные книг. Палубой ниже чуть позже я набрел на госпиталь. О как!
Постучался – заглянул. Белоснежная каюта на два отсека, пропахшая лекарствами: