с дровами. Плывут бревна. Лодка…»
Да-а. Семья – это вечная проблема. Без тебя может утонуть… Но порой – и спасает.
Вера Владимировна совершает очень важный, определяющий ход: снимает, а потом – покупает дачу в Сестрорецке. Появление Сестрорецка в жизни Зощенко очень важно. Зощенко получил, наконец, «натуру», с которой можно писать – именно с Сестрорецка, маленького городка, где все видно, «списаны» все его «Сентиментальные повести».
У него появляются, наконец, свои «Пушкинские горы», свой особый уголок земли, который он любил всю свою жизнь и где нашел наконец покой… Сначала – в хорошем, а потом и в грустном значении этого слова.
Вера Владимировна пишет в дневнике: «Михаилу мы устроили кабинет в бывшей ванной комнате – Ольга (сестра Веры) притащила досок, положила их на ванну, набили матрасник сеном – и во время своих довольно частых приездов Михаил помещался в этой ванной. В которой он и написал свою «Козу…»
Тайна смеющихся слов
То было время необыкновенно щедрое на таланты, «перевернувшее» старое и открывшее новое – и это новое бурно приветствовалось «веселыми дикарями, ворвавшимися во дворцы». Ведь в то же самое время «засияли» и Бабель, и Олеша, и Пильняк, и Платонов.
И важно было – не затеряться, «определить себя».
Скрупулезный Зощенко тщательно анализирует чужие стили – и неизменно отвергает. Не случайно он начал с критических сочинений, названных «На переломе». Вот Зощенко анализирует тексты весьма тогда модного Бориса Пильянка, пытавшегося, как и он, писать «за народ», и насмешливо «выщепляет» основу авторского метода: «Все босые».
Некоторые свойства, достойные подражания, он видит скорее у дореволюционной Тэффи. Главное, что привлекает Зощенко в ней – и к чему он, безусловно, стремится: «…какая-то тайна смеющихся слов!» В статье, посвященной ей, он увидел проблему, которая «замучает» и его: «Писательница говорит: «Позвольте, я не смеюсь, мои рассказы печальны», а мы ей не верим и смеемся».
Зощенко точно формулирует особенности ее письма, достойные подражания: «Оставленные 2–3 характернейшие черты – и в этом все мастерство и талантливость – безобразно преувеличенные – дают жизнь и движение героям». «Итак, сущность рассказов: основа их печальна, а часто и трагична, однако внешность искренне смешна…» Зощенко определяет форму рассказов Тэффи (и будущих своих): «Всё коротко. На три секунды. Всё напряженно. Нельзя скучать. Природа ушла вовсе, и если и есть, то смешная. Всё на 3-х страницах. Идея вся определена, не спрятана под конец, не растянута на сто страниц»[3].
Всё! Зощенко наконец нашел свою гениальную форму. Теперь только надо наполнить ее гениальным содержанием. Вот отрывок из письма младшему брату Виталию… Реальный случай – и в то же время абсолютно зощенковский сюжет:
«Я недели три назад написал тебе письмо, но при этом вышел такой случай.
Написал я на службе, запечатал уж. Думаю, опущу в кружечку сегодня.
А один человек