на каторгу?
Такой простой вопрос неожиданно оказался для подзащитного сложным, Шалин задумался, и надолго:
– Нет, – наконец выдавил он из себя.
– Тогда давай поговорим. Вот копия твоего допроса. – Выговский достал из папки нужный листочек. – Тебе его зачитывали?
– Зачем? Сами умеем.
Выговский удивился, но вида не подал, задал следующий вопрос:
– Вся там правда?
– Вся, – напористо заверил Шалин. – Ничего облыжного[17] нету.
– Получается, ты зашел в номер, достал револьвер… – Выговский привстал и вытащил из шинели дуэльный пистолет, одолженный у Тарусова. – Этот?
– Он самый.
Значит, Шалин врет. Перепутать дуэльный пистолет с револьвером, из которого застрелили господина Войцеховского – так по документам значился убитый, – не способен даже деревенский дурачок.
– Опиши-ка мне номер люкс.
– Чего?
– Номер, в котором ты совершил убийство. Что там из мебели?
– Как обычно… Кровать.
– Еще что?
– Стул.
– Один или несколько? Чьей работы? Ты столяр, в мебелях обязан разбираться.
– Не помню.
– Бюро? Трюмо? Прикроватное зеркало? Ширма? Портьеры какого цвета? Обои?
– Не помню, не помню. – Шалин будто от нестерпимой боли схватился за голову.
– Ах, не помнишь… А может, тебя вообще там не было?
Шалин ответил молчанием.
– Я твой защитник. Мне можно и нужно довериться, – советовал Антон Семенович. – Клянусь, о твоих словах никто не узнает.
– Отстань. Не нужен мне аблокат. На каторгу хочу. Понял?
Из Съезжего дома Выговский вышел довольным. Хоть Шалин и не исповедался, все одно выдал себя с головой. Никаких сомнений нет – он себя оговорил, взял чужую вину. Чью? Зачем? Антон Семенович свистнул извозчика и велел отвезти сперва в лавку купцов Елисеевых, а оттуда в Окружной суд.
На самом деле огромный дом на Литейном проспекте, занимавший целый квартал между Шпалерной и Захарьевской улицами, официально именовался Зданием судебных присутственных мест.
На Литейном такое есть здание,
Где виновного ждет наказание.
А невинен – отпустят домой,
Окативши ушатом помой[18].
Кроме Окружного суда, здесь размещались судебная палата, архив и камеры[19] прокуроров, судебных приставов и судебных следователей.
Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж, Антон Семенович нашел нужную дверь и постучал.
– А-а, Выговский! – обрадовался ему довольно молодой, однако успевший обзавестись брюшком коротконогий брюнет. – Сколько лет, сколько зим.
С судебным следователем Петром Никаноровичем Бражниковым Антон Семенович подружился, когда служил в сыскной полиции. Сблизило их многое: оба приехали из провинции, оба были молоды и холосты, любили выпить и