мне должны целовать руку! Мне, а не этому безродному самозванцу и узурпатору! – чуть не плача шептал жрец-понтифик, отодвинутый на обочину церемонии в результате жёсткой внутривидовой борьбы за выживание: жизнь покатилась под уклон, ибо не всё коту масленица.
Поворачиваясь всё время направо, Кондорий раз за разом прикладывал правую руку ко рту, соединив два пальца: указательный и большой. Так велел священный обряд и долг служителя Олимпийцев и Пантеона.
– Теперь пора в Храм завершить нашу посконную процедуру верности Юпитеру и всем остальным Богам! – провозгласил Кондорий, не забыв добавить: – И в первую очередь – Марсу и сыну его Галерию! Да здравствует Марсов отпрыск!
Выдержавшаяся до самого конца богослужения кучка людей в ожидании чуда и мяса на полусогнутых рванула в Храм, чуть не сбив с ног его штатных жрецов.
Все служители Богов, включая опального лжепонтифика, сначала немного опешив, тоже, ускоряя шаг, вошли в святилище Юпитера. Галерий с Кондорием с хвостом в виде легковооружённых легионеров прошествовали туда последними, будучи уверенными, что никуда не опоздают.
– Ex templo, покиньте Храм, идите до дома, до хаты! Ire licet, ступайте! Valete, будьте здоровы, живите богато! – наконец, набравшись мужества и воздуха в лёгкие, решился высказаться и попытался взять управление в свои руки штатный храмовый жрец-понтифик. – Пошли все вон, кроме цезаря и его славных воинов!
– Согласно посконным правилам обряда, все мы, оказавшиеся самими стойкими, по завершении церемонии должны получить хотя бы мясо козы! – раздались слабые протесты стойких в своей вере прихожан. – Мы верующие, мы же выстояли до конца службы! Не оскорбляйте наши чувства! Не кощунствуйте, вы же служители Богов! У нас с утра маковой росинки во рту не было!
Жрецы, не обращая внимания на глас народный и осмелев, собственными руками и ногами вытолкали недопонявший люд прочь из Храма.
– И ты тоже иди с миром! – обратился понтифик к Кондорию. – Тут и без тебя компетентных жрецов с большим опытом хватает, закончим наше священнодейство по всем правилам! Ты сам человек не местный, иногородний, невесть откуда приблудивший, иди с Богом… эээ… с Богами! Не буди лиха, пока оно тихо!
Неместный жрец замешкался, глаза его забегали, руки задрожали: «Неужели это всё? А ведь счастье было так возможно!»
– Иди, иди подобру-поздорову, а то хуже будет, иначе твои внучки забудут, какая дорога ведёт к нашему Храму, станут безработными, не сделают блестящей жреческой карьеры. И тебе будет нечем семью кормить, – подтвердил опальный, но штатный жрец на окладе свою настоятельную рекомендацию, напирая на слабое место выскочки, как будто почувствовав его мандраж и неуверенность.
Кондорий с душевным трепетом, моляще, как будто хватаясь за последнюю соломинку в шторм, посмотрел в сторону Галерия, испугавшись, что его последние копейки, инвестицией вложенные в перспективный стартап, могут сгореть в финансовой пирамиде.
– Этот человек останется