от сигарет.
На цыпочках пройдя мимо ванной и так и не решившись туда заглянуть, Настя вернулась в комнату. Она бы никогда этого не сделала (во всяком случае – до утра), если бы не сумка, брошенная на кровать. Там лежали не только ее паспорт и кошелек с фотографией, но и записная книжка, которую передал ей следователь из Управления.
Его, Кирюшина, книжка.
Настя устроилась на полу и углубилась в ее изучение. Просто так, чтобы привстать на цыпочки и хоть на несколько минут дотянуться до его жизни, окончившейся такой нелепой смертью. Но ничего интересного для себя она так и не нашла. Несколько пугающих названий типа «ЭКСПЕРТИЗА ГИБДД», «КОНТОРА СМОЛЕНСКОГО КЛАДБИЩА», «РЕКВИЕМ, ритуальный фонд». Зачем нужны были Кирюше столь тесные контакты со смертью, она так и не поняла. Кроме подробно расписанных похоронных бюро, в книжке было еще несколько телефонов. Совсем немного. Их владельцы скрывались за аббревиатурами С. Е., В. Ч., В. В. П. – дальше Настя не стала и заглядывать.
Все равно они ничего ей не скажут, эти телефоны. Да и не так их много – цифр и заглавных букв с точками. Судя по всему, книжку Кирюша завел совсем недавно. И все-таки успел занести одну-единственную внятную фамилию. Ее Настя прочла напоследок: «ВЕРХОВСКИЙ ИГОРЬ. 941.90.75. МОБИЛА».
Она осторожно отодвинула простыню, прилегла на краешек кровати и попыталась прикрыть глаза. Бесполезно. Нарисованные насекомые продирались сквозь веки, водили странные хороводы, выстраивались в цепочки и снова распадались.
Божьи коровки, тупо думала Настя, такие полезные божьи коровки, убийцы капустной тли. Настя всегда привечала их, а чтобы помочь им справиться с тлей, обсаживала грядки бархатцами и ноготками. Ноготки – такие милые цветы…
Но что делают божьи коровки на стене этой странной квартиры в этом странном городе? Ведь Кирюша всегда ненавидел и землю, и ее дары, и ее обитателей… Ему нужно было просто сдвинуться, чтобы начать воспевать божьих ко…
Настя ущипнула себя за руку. Да, следователь так и сказал ей, открытым текстом: «Похоже, ваш брат медленно сходил с ума»…
Вот и она приняла их сторону. Предала Кирюшу.
Но и возражать этому было трудно: разбитая аппаратура как-то слишком наглядно поддерживала эту версию. Разве может человек в здравом уме и трезвой памяти разрушить такие дорогие вещи? Интересно, а где остальное имущество?..
Оно нашлось через двадцать минут в маленькой кладовке в коридоре. Очевидно, кладовка служила Кирюше платяным шкафом. Рубашки, брюки, куртки, носки и ботинки были свалены в кучу. Скорее машинально, повинуясь многолетней привычке, чем преследуя какую-то цель, Настя принялась разбирать завалы: чистое – к чистому, грязное – к грязному. Грязного оказалось намного больше. Закончив сортировку, Настя зарылась носом в нестираное белье брата и снова зарыдала, в который раз за сегодняшний день. Она хорошо помнила детский запах Кирюши, такой же вкусный, как и запах Илико. Но теперь от вещей за версту несло совсем другой жизнью – взрослой, одинокой и уверенной в себе. Пот перемежался с одеколоном и табаком – настоящий,