полулежа, Феня огляделась. Стояла морозная тишина, точно перед этим ничто ее и не нарушало.
Мерцая, сыпался с неба куржак, и высоко-высоко, даже выше самых высоких сосен, стоящих на самом верху пади, откуда Феня начала свой спуск, туманным пятном сквозь льдистую метелицу просвечивало солнце.
«Ничего, пропахала я здорово. Будто трактор проехал», – подумала Феня, прослеживая глазами по всему откосу широкую канаву в снегу, а в конце ее – перемолотый и рассыпавшийся оползень.
Феня посмотрела в другую сторону. На скалах, как шляпки грибов, с наплывами, лежали толстые сугробы, все щели между камнями были забиты, завеяны снегом. Попробуй найди там летнюю тропинку! А угадаешь даже, где она, попробуй подымись наверх! Федосья на тонких ножках…
– Найду и подымусь! – упрямо, будто споря с «этим», и почему-то вслух сказала Феня. – Только где же лыжи?
Ей припомнилось, как что-то вроде бы хрустнуло или лопнуло в тот миг, когда она покатилась. Похоже – гнилой сук. Но стало немного и страшновато: а вдруг это переломилась лыжа? Скорее туда! Феня побрела, а вернее – «поплыла» по сыпучим сугробам, огребаясь руками и переваливаясь с боку на бок.
Добралась до оползня. Ага! Тут одна лыжа! Только – что это? Оторвалась на креплении пряжка… Пустяки! В кармане штанов есть кусок провода. Прикрутить как-нибудь можно.
А где же вторая? Феня теперь «доплыла» до самой валежины, так подло поймавшей ее своими сучьями, подобрала обе палки, но второй лыжи и здесь не было. Выходит, ее завалило оползнем? Вот ведь беда-то! Прикидывая, в каком именно месте это могло случиться, Феня принялась тыкать палкой, прощупывать снег. Здесь нету… А здесь?.. А здесь?..
От усталости у нее заломило руку в плече, ознобом стянуло спину, все чаще приходилось растирать шерстяной варежкой щеки, а лыжа никак не находилась. Потом постепенно стали стынуть и ноги, как ни старалась Феня их разминать. Ватные штаны были натуго втиснуты в валенки, но ледяные крупки все же каким-то образом проскальзывали и туда. Феня отбросила палку, взяла лыжу и, как ножом, стала в разных направлениях прорезать оползень. Это было много тяжелее, но зато и теплее, сразу согрелась спина… А вот… Ну, конечно, стукнуло дерево! Феня поспешно разгребла снег… и вытащила гнилой сук.
Она едва не заплакала, принимаясь снова за поиски. А тут еще прямо тошнило от голода. Ну, и дура же, дура какая: чего она не стащила у «этих» хлеба побольше! Голод и усталость Фене подсказывали: «Посиди, отдохни», но мороз подгонял: «Работай, работай, двигай руками».
Пропадала всякая охота искать. Ну где и как еще можно искать? Это же не иголка! Роясь в сугробах и перекапывая снег, Феня нашла даже оторвавшуюся пряжку, а лыжи, целой лыжи, по-прежнему не могла нащупать. Ведь, наверно, часа полтора уже она копается! За это время можно было бы взобраться наверх, дойти, пожалуй, до моста, а там, может быть, – вдруг удача такая! – и сесть на попутную машину.
День ей теперь запишут в прогул так и так – объясняйся! –