поведения отечественные «наблюдатели» не видели в упор. Или видели, но не хотели признавать чужих для них героев? Думаю, именно в этом все дело.
Похоже, что с самого начала представители либерального, правозащитного сообщества восприняли Стратегию-31 не как шанс для победы общества, а как конкурирующий с ними проект. Как опасную попытку сильных и смелых потеснить правозащитный паноптикум, состоящий преимущественно из пожилых и вялых посредников между гражданами и государством. В гражданах они видели не самостоятельных людей с собственной волей, а беспомощных жертв, каковыми им и следовало оставаться, чтобы правозащитникам было о чем писать свои жалобы. А иначе за что их будут уважать и платить гранты? Предположу, что всем этим алексеевым и пономаревым давно уже не нужны в стране никакие свободы, поскольку это лишит их хлеба и мяса, и почетной общественной роли. Чтобы быть востребованными зависимость рядового гражданина от власти им нужно даже в большей степени, чем самой власти. Тогда, в 2010-м, столкнувшись с ситуацией, в которой граждане на Триумфальной неожиданно могли выйти победителями, они экстренно соорганизовались и попытались ликвидировать конкурентов. Именно с этой целью Людмила Алексеева от имени своих коллег предлагала Лимонову и Косякину выйти из состава заявителей, уступив свое место кому-то из патентованных правозащитников. Получив отказ, старуха стала ждать удобного момента. Впрочем, внутри либерального сообщества была и своя особая конкуренция за право предать Стратегию-31. Например, попытка Алексея Венедиктова, была и такая, успехом не увенчалась. В итоге, все лавры убийцы движения за свободу собраний достались счастливой наследнице бренда «МХГ».
Перед тем, как все сдать Людмила Михайловна некоторое время держалась. На моральное давление парламентеров от власти – Владимира Лукина и Александра Музыкантского отвечала отказом. А те давили не стесняясь, ведь задачу решить проблему протеста на Триумфальной им поставил сам президент. Тогда это был еще Медведев. Измотав старуху, эти два записных «правозащитника» – бывший яблочник и бывший префект ЦАО передали ее из рук в руки Владиславу Суркову, главному по внутренней политике на тот момент. На совещании Совета по правам человека все и случилось. Сурков шепнул старухе на ушко заветное условие: согласиться лишь с одним единственным ограничением – численности митинга до 800 человек. И старуха не устояла. Дальнейшее было делом техники. Коллаборантке и тем, кто ее поддержал, был предоставлен режим наибольшего благоприятствования: согласование московской мэрии, содействие полиции, а впоследствии и прокремлевского «Румола». На Триумфальной для них была огорожена специальная территория, немедленно получившая неформальное название «загон Алексеевой-Суркова». В те дни в связи с этой историей мне пришла в голову любопытная аллегория… Короткую и злую притчу о «Фее правозащиты»,