и порядочная девушка. Счастлив будет тот, кому она откроет свое сердце, и дважды счастлив тот, кто станет ее мужем. Но…
– Вы не любите ее, принц, – закончил Ян.
– Да, увы. Я уважаю ее как человека, как друга, как… как умную женщину, но… понимаешь, акцент на слове «умную», а не на слове «женщину». Боюсь, что именно женщину я не увижу в ней никогда.
– Сомневаюсь, чтобы вообще кто-то увидел, – заявил Ян. – Она же страшная, как…
– Янек, ты неправ, – мягко сказал принц. – Она еще почти ребенок, и вполне может статься, что через год-два расцветет. Вспомни, какой страшненькой была Жанна Боваль…
– Н-ну… – неопределенно протянул Ян. – В Жанне, по крайней мере, темперамент есть. А тут – мышка. Да, нет, и ни тени собственной мысли…
– Это ты с ней на ученые темы не разговаривал, – усмехнулся Патрик. – Там она любого за пояс заткнет…
– А что ей еще остается? – заметил Ян. – С такой-то внешностью… Слушайте, принц, – он огляделся, – по-моему, она уже не придет. Вернемся в зал.
– Да, пожалуй, – Патрик тоже осмотрелся. – Идем. Мне сегодня нельзя надолго оставлять гостей одних.
Вета дождалась, когда стихли шаги, и выбралась из своего укрытия. Больше всего на свете ей хотелось сейчас вернуть время назад, чтобы не слышать этого разговора и по-прежнему пребывать в счастливом неведении. Правда оказалась слишком горькой, чтобы она могла ее вынести. В горле стоял комок слез, не желавших проливаться, а щеки горели. Не слишком приятно узнать, что думают о тебе мужчины, а, госпожа умница? Боже мой, Боже, бежать отсюда, скорее бежать, спрятаться в доме отца. Вете казалось, что любой, встретившийся ей на пути, сейчас поймет, что она опозорена, что люди будут показывать на нее пальцем и кричать: «Вот она, отвергнутая и ославленная», и потому она выбирала самые темные закоулки парка. Задними тропинками пробралась к выходу из замка, забилась внутрь присланной отцом кареты и, наконец, заплакала.
Стуча колесами по ночным улицам, карета везла ее прочь, домой. Вета закрыла глаза, плотнее запахнула плащ. И уже не слышала доносящейся из раскрытых окон дворца музыки, не видела, как мелькали в ярко освещенных окнах тонкие тени…
* * *
Ночь в королевском дворце – не лучшее время для прогулок. Темные, почти не освещенные коридоры полны сквозняков, скрипов, звуков. Шепчутся занавеси, портьеры на высоких окнах, картины на стенах, пламя факелов. Осторожные звуки шагов множатся, множатся, эхо перепутывает их, делает неузнаваемыми. Неверный отсвет светильников бросает тени на лица, делая их то уродливыми, то невообразимо прекрасными; да и то – если лица эти видны из-под надвинутых капюшонов и масок. Обрывки фраз приглушены, ночь путает звуки…
– Скорее…
– Осторожнее…
– Вот одежда…
– Где то, что нам нужно?
– Помните – только после сигнала…
– Кто известит?
– Я…
– Только сразу…
– Стража у двери…
– Все в порядке…
– Спешите…
– Не забудьте