(щёлк, щёлк, щёлк, щёлк), которые не могли бы с помощью
хорошего языка, с помощью чувства языка, вкуса языка выглядеть
привлекательными? (щёлк!)
В чём парадокс, в чём парадокс?
– А парадокс в том, что от него ушла Софи!.. ах, даже не ушла!.. – не ответил
ему на это наш профессор, прозревший, проникший в это тогда, когда к нему, с
мороза, ворвался его друг, друг парадоксов доктор Жабинский.
– Так парадокс-то в чём? – не унимался брат.
Министр Гёте тоже заметался zwischen (между) своими междометиями: «Ach!
Leider! O, Mond! Für wahr! In der Tat! Aber ach! O Tod! Mann!, Mensch! Junge,
Junge! Oje!»
22
Министр тоже не понимал в чем же здесь парадокс (говорят, у министров
бывает, знобит, когда речь заходит о парадоксах). Помните, обозвал
Гофмановский горшок вазой? да и вообще надо сказать, что золотистые змейки1
наводили на него страх и приступы паранойи (paránoia).
– А парадокс в том, что Софи ушла… не ушла… решила… нет, не решила…
вместе… втроём!.. – взорвался оскорблённый непониманием, недопонятый
(хорошо хоть не недоношенный, не недорезанный, и не нежилец совсем)
профессор.
Это случилось и было фактом реальной жизни, но представить себе это и,
главное, объяснить было невозможно. Ведь была лебединая, как у лебедя с
подругой лебедой, простите, лебедью, лебёдкой, песня…
А белый лебедь на пруду
качает павшую звезду…
Ты прости меня, любимая,
За чужое зло…
В этом и состоял парадокс!»
– Es ist möglich, es ist ganz möglich zu erklären! (Можно, совершенно можно
объяснить), – воскликнул философ-(вот именно)-идеалист брат «1» и растолковал
всем, особенно нашему профессору, что парадокс величина непостоянная, своего
рода и в большой степени загадка – и потому загадка, что умение объяснить
парадокс зависит от способности, от умения объяснять, что значит от
способности, sehr geehrter Рrofessore, объясняющего. В любом случае, auf jeden
Fall, зависит от глубокого или от поверхностного знания (о) предмета.
– С одной стороны парадокс! aber! Auf andere Seite, совсем и не Paradoxe, -
подмигивал господин Шлегель господину профессору Делаланду.
И профессор Делаланд неожиданно для себя, вдруг, подмигнул херу философу.
И они вдвоём – профессор уже видел в философе соратника и защитника от
непонимания – согласные, уже чуть было не пустились в пляс… уже зазвучала…
Stamattina me son svegliato
O bella ciao, bella ciao,bella ciao ciao ciao…
Что в переводе на русский язык, кто не знает, перевели как:
Прощай, родная, вернусь не скоро,
О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао…
Но вдруг:
– Вы, профессор, может, скажете, что не помните тех вздохов, взглядов,
порывов и надрывов, смятений и смущений… слов, сказанных нечаянно и в
отчаянье…
«Ах, зачем я не лужайка, ведь на ней пастушка спит?»
1 в «Золотом Горшке».
23
– в том смысле, Pardon,