не имели достаточного опыта в огневой подготовке, не могли еще слаженно действовать в качестве составных частей более крупных соединений, а также не обладали необходимой сплоченностью. К тому же еще не закончилось переоснащение бронетанковых соединений после Польской кампании. Если начало наступления на западе планировалось на осень 1939 года, то нужно было раньше освободить находившиеся в Польше механизированные дивизии, но этот довод не приходил в голову Гитлера. Кроме того, и в авиации имелись свои серьезные недостатки.
Таким образом, было ясно, что наступление на западе до весны 1940 года неоправданно. То, что это давало время для политического решения конфликта, было благоприятно с точки зрения армии, хотя Гитлер не разделял ее после того, как в начале октября его мирное предложение было отвергнуто.
Поскольку вопрос методов, а именно стратегической подготовки наступления на западе, является темой следующей главы, здесь мне нет смысла вдаваться в подробности.
Могу лишь предварительно заметить следующее. План наступления, выдвинутый Гитлером 9 октября, был полумерой. Вместо того чтобы поставить целью окончательный успех на континенте, он – во всяком случае, вначале – преследовал лишь предварительную цель.
Это-то и давало ОКХ возможность донести до Гитлера, что его военные советники могут предложить кое-что получше половинчатого решения, ради которого не стоило и рисковать. Конечно, только при условии, что ОКХ само верило в возможность достижения решительного успеха на континенте.
До сих пор неизвестно, что заставило руководителей ОКХ занимать столь уклончивую позицию по вопросу о дальнейшем ведении операций на западе в те важнейшие недели после окончания Польской кампании и отдать инициативу в принятии решений военного характера в руки Гитлера. Возможно, ими двигало вполне понятное желание вынудить его к поискам политического компромисса. Возможно также, что оно справедливо не желало снова нарушать бельгийский нейтралитет со всеми вытекающими последствиями. Однако в то время у стороннего наблюдателя создалось бы впечатление, что руководители ОКХ вообще считают решительный успех немецкого наступления по меньшей мере сомнительным.
Как бы то ни было, ОКХ предоставило Гитлеру самому принимать решения в военной области. Подчиняясь и дальше воле Гитлера и отдавая оперативную директиву, с которой внутренне оно было не согласно, ОКХ, как руководящий орган, практически сняло с себя ответственность за ведение сухопутных операций.
Когда вскоре после этого выдвинутые штабом группы армий «А» оперативные предложения дали ОКХ возможность вернуть себе потерянные позиции, оно снова ее упустило.
Когда успех наступления на западе, благодаря тем же предложениям, превзошел даже первоначальные ожидания Гитлера, тот вообще перестал считаться с ОКХ сухопутных сил даже в вопросах общевойсковой тактики.
Гитлер взял на себя функции, с которыми, как считал Шлифен, в наш век лучше