ОКХ, все же утверждал, что приказ командования относительно 19-го и 14-го корпусов не определяет новое направление главного удара, а только предусматривает возможность его создания, если возникнет такая необходимость. «В результате влияния не зависящих от нас сил, – говорил далее он, – вопрос направления главного удара превратился из вопроса планирования в вопрос руководства операцией во время ее проведения».
Из вышесказанного можно сделать два вывода. Во-первых, что в намерения Гитлера входило оставить за собой право принимать ключевые решения также и во время фактического осуществления операции. Во-вторых, что он хотел поставить направление главного удара в зависимость от развития наступления и что, во всяком случае пока, он либо не знал, либо не собирался принимать план нашей группы армий.
Последнее впечатление подкрепил ответ генерала Гальдера, с которым мы имели телефонный разговор 15 декабря.
6 декабря я отправил ему еще одно личное письмо, в котором вновь перечислил все обстоятельства, говорившие в пользу нашего оперативного плана. В этом письме «новый план», по сути, излагался уже во всей его полноте. Не получив ответа Гальдера до 15 декабря, я позвонил генералу Штюльпнагелю, первому оберквартирмейстеру, и спросил его, собирается ли ОКХ и дальше игнорировать наши предложения. После этого состоялся вышеупомянутый телефонный разговор с Гальдером. Он заверил меня, что руководство полностью согласно с нами, но имеет строгий приказ о нанесении главного удара группой армий «Б» или, в качестве альтернативы, о возможности изменения его направления в ходе операции.
Искренне ли соглашалось с нами ОКХ или только на словах, в любом случае мысль о переносе направления главного удара в район действия группы армий «А» только после начала наступления была совершенно несовместима с нашими оперативными замыслами.
Кажется, это Наполеон сказал: «On s'engage partout et on voit»[8]. Для французов его изречение стало почти аксиомой, особенно после того, как оглушительно провалилась их лотарингская инициатива 1914 года. С этой же аксиомой, безусловно, могло согласиться Верховное командование союзных войск в 1940 году. Поскольку оно хотело возложить на нас тяжесть начала наступления, то было совершенно право, когда бездействовало, выжидая. Оно должно было избегать решительного сражения в Бельгии, чтобы затем насколько возможно крупными силами нанести контрудар по южному флангу наших наступающих войск.
Но в нашем случае и речи не могло быть о том, чтобы дожидаться удобного момента, когда мы сможем выложить наши козыри, так как оперативный план группы армий «А» основывался на факторе внезапности. Едва ли противник мог ожидать со стороны Арденн удара столь мощных бронетанковых сил, которые приведут за собой целую армию. Однако это наступление достигнет своей цели – низовий Соммы – только в том случае, если удастся опрокинуть силы неприятеля, переброшенные в Бельгию. Мы должны были переправиться через Маас одновременно с остатками