произнес я и одним ударом раскроил старухе череп. В воздухе повисла оглушающая тишина. Некоторое время рубийцы словно пребывали в оцепенении. Потом вперед рванулся молодой воин, огромный, как гора, но путь ему преградил высокий старик с длинной седой бородой. «Пусти, старейший, – прорычал воин. – Я разорву его на части!» «Нет, Шугар, – твердо сказал старик. – Это именно то, чего он добивается. Мы не дадим ему легкой смерти.»
Он выступил вперед и произнес: «Верно говорят, что ярость слепа. Человек, в своем безумии ты не признал ни своих братьев, ни родную мать.» «Вы пришли за моей головой, – прохрипел я в ответ. – Так попробуйте взять ее. При чем здесь моя мать и какие-то братья?» «Тебе знаком этот символ?» – спросил старик и выдвинул вперед свой посох, на конце которого сияла восьмиконечная серебряная звезда. Я рванул рубашку, на левой стороне груди у меня белел шрам в форме такой же звезды. Ты видишь, незнакомец, вот он. «Когда в семье рубийского вождя рождается мальчик, на его груди выжигают такой знак, символ власти рубийских вождей, – сказал старик. – Если после этого ребенок выживает, он признается достойным быть правителем. Двадцать лет назад у вождя одного из наших племен, которое ты недавно уничтожил, родился мальчик. Ему дали имя Рамар. Он появился на свет хилым и когда его пометили знаком власти, несколько дней был при смерти. Никто не надеялся, что он выживет. Тем не менее, какие-то бродяги выкрали ребенка. Впоследствии мы слышали, что заезжие купцы отдали найденного ими светлокожего мальчика жене вождя куммров. До сей поры мы не подозревали, что это ты. Двум девушкам удалось спастись из уничтоженного тобою селения и они рассказали нам о тебе. Они рассказали, как ты уничтожил все свое племя и собственную семью.»
Словно молния мой мозг поразила догадка. Вот почему мне почудилось что-то знакомое в облике рубийцев. Я был такой же, как они. Я был одним из них. Более того, я был одним из рубийских вождей.
А беспощадный старик продолжал говорить: «Два дня назад ты уничтожил племя, в котором родился. Этой женщине, – его посох указал на распростертое тело старухи, – в ту ночь повезло, ее не было в селении. Сегодня она пришла с нами, чтобы уберечь своего сына от расправы. Могла ли она знать, что сама погибнет от его руки?»
О, незнакомец, зачем я не был мертв к этому времени, зачем познал страшную истину? Тысячи пудовых молотов обрушились на мою голову, гора навалилась на плечи, земля приблизилась и ударила в лицо. Сквозь густую пелену тумана, окутавшего мой разум, донеслись до меня суровые слова старика: «От имени своего народа я проклинаю тебя. Будь ты проклят во веки веков, Рамар Тог-Ногр. Будь проклят ты и все твое семя.» Больше я уже ничего не видел и не слышал. Жизнь прекратилась для меня.
Когда способность соображать вернулась ко мне, я увидел, что нахожусь на поле минувшей битвы совершенно один. Рубийцы ушли, забрав своих погибших воинов и похоронив павших куммров.
Остатки племени куммров рассеялись по степи, примкнув к другим племенам. Отныне,