ты к солнцу возвратишься, встречу, встретишь ты меня.
Так ищи же мне в угоду. Трижды год уйдет пусть к году.
Но не канул же он в воду. Если ты найдешь его,
Приходи, увенчан славой. Если ж нет, он дух лукавый.
К розе нежной холод ржавый зла не свеет своего.
Мой расцвет не затемнится. О, клянусь, любовь продлится.
Пусть хоть солнце воплотится, мужем став, – с ним сердце слив,
Преисподняя пусть злая отсечет меня от рая,
В сердце мне любовь, терзая, смертью внидет, нож вонзив».
Витязь молвил: «Лик денницы! Почему дрожат ресницы?
Почему агат царицы в трепетаньи огневом?
Заслужил ли подозренье? Смерти ждал, – и жить веленье
Получил. В повиновеньи буду я твоим рабом».
Он сказал еще: «Златая! Ты заря, ты солнце рая.
Бог всевышний, создавая, быть тебе здесь солнцем дал.
Ты велишь, – идут планеты. Весь тобой я в блеск – одетый.
Мой цветок, живые светы взяв в себя, пребудет ал».
Луч – к лучу, и к слову – слово. Вот они клянутся снова.
Сердце нежное – медово, и любовь подтверждена.
Все минувшие печали чем-то очень легким стали.
Зубы белые блистали, как от молний – вышина.
О, какая им утеха – быть вдвоем, как с эхом эхо,
Средь веселья, шуток, смеха, говорят о ста вещах.
Молвит он: «Тебя, златая, можно знать – лишь ум теряя.
Сердце вспыхнуло, сгорая, сердце – пепел, жгучий прах».
Но пришел конец усладам. Он прильнул к кристаллу взглядом.
Побледнел, и слезы градом. Хоть ушел, да не ушел.
Незнакомое с обманом, сердце он, в гореньи рьяном,
Отдал сердцу. Так к румяным розам льнут касанья пчел.
Он сказал себе: «Златая! Вот уже разлучность злая.
И рубин мой, увядая, стал желтее янтаря.
Без тебя как быть в разлуке? Но стрела готова в луке.
В честь любимой сладки муки. Смерть приму – тобой горя».
Он в постели, сны мятутся. Брызги слез обильно льются.
Так листки осины бьются, как, скорбя, он трепетал.
Странен уху шорох каждый. Дух его исполнен жажды.
Стала пытка пыткой дважды, – сон о ней он увидал.
В том терзаньи отлученья – ревность, помыслы, мученья.
Слез горячих истеченье – словно нитка жемчугов.
Но тревожный сон напрасен. Брезжит день, – он снова ясен.
На коне своем, прекрасен, едет, путь принять готов.
За дворецким в зал приемный посылает, и хоть скромный,
Но в стремленьи неуемный, он царю реченье шлет:
«Мысль мою, о, царь, не скрою: Ты царишь над всей землею.
Весть о славе, взятой с бою, да ко всем кругом придет.
В путь пойду и не устану. Воевать с врагами стану.
Если недруг, в сердце рану нанесу в честь Тинатин.
Непокорный да смутится, а покорный веселится.
Ток даров не прекратится. Да горит огнем рубин».
Изъявив благодаренье, царь ответил: «Лев! Стремленье
Рук твоих – всегда в сраженье. Смелость молвит твой совет.
В