Пятьдесят гривен – вас устроит? Только она с внучкой. – Она обратилась к элегантно одетой даме с высокой причёской, вернее, это была стрижка до плеч с высоко взбитыми волосами. – Ты будешь сидеть в хорошем месте, не волнуйся, это напротив сцены, первый ряд.
– Пятьдесят гривен вас устроит, да? – повернулась она ко мне и отвернулась к даме. – Да не волнуйся, будет хорошо видно.
Я вырвала билеты из рук парня и протянула даме. Она внимательно осмотрела их со всех сторон и небрежным жестом протянула мне пятьдесят гривен.
– За два, – сказала она и отошла.
– Семь часов, – со скучающим видом сказал незнакомец.
Люди отхлынули, и вокруг нас образовалась пустота.
– Я продала билеты, – сказала я. – За сто гривен. Я могу опять говорить по-французски? Я управилась до семи часов.
Он с прежней скукой разглядывал бюст Шевченко, афишу, булыжники на мостовой. Затем посмотрел на меня. Разница в цвете глаз показалась мне ещё заметнее.
– До семи управились, – вяло сказал он. – Только кому вы их продали?
– Тем, кому они были нужны – женщине, ветерану войны, которая не могла купить такой билет, её подруге и внучке подруги. Нужно приобщать детей к искусству.
– Так-то оно так, – устало бросил он.
Он как будто изнемогал, выдохся от тяжёлой работы. Я не знала, что мне делать.
– Я всегда считал, что власть портит людей. Куда хуже денег. Самая её капелька. А деньги не портят, нет, если, разумеется, ими разумно распоряжаться. – Голос у него стал бодрее.
– Как говорят у вас в анекдотах, портят не деньги, а их отсутствие, но, может, не так уж это и неверно. Женщина-ветеран – допустим, согласен. Иначе она бы не попала на оперу, на сегодняшнюю оперу. Эта опера, да ещё на французском, идёт крайне редко, сегодня исполняют только потому, что юбилей у певца, который поёт Хосе. С ней всё понятно, с ветераном. А её подруга? Так не одеваются люди, которым не на что пойти в театр. Дело даже не в одежде. Подъехала на такси. У неё были контрамарки на дешёвые плохие места, она их тут же продала и выиграла на этом.
– Я же не знала. А внучка?
– Внучка ненавидит оперу, ей пообещали купить новое платье, лишь бы сплавить её на весь вечер с бабушкой. У них тоже денег куры не клюют.
– Да откуда я могла это знать?
– Вас не передёрнуло, когда она подала вам деньги? Подавала вам, как подают милостыню. Провернула выгодное дельце, позволила подруге себя упросить. Подруга ей кое-чем обязана, потому и хотела хоть как-то отблагодарить знакомую, хоть посадив на отличные места по низким ценам, вот и уговаривала. А та якобы нехотя согласилась, да ещё швырнула вам деньги – бери, коли так просишь, а свои дрянные места не продала дешевле, не продала даже, за сколько покупают в кассе эти места, хоть и опоздала на начало.
– Я же не ясновидящая.
– А почему вы не продали билеты пареньку? Возможно, это был его единственный шанс послушать оперу и увидеть оперный театр – впервые в жизни. Может, через три-четыре года, если он приедет в столицу, ему будет интересно пить пиво в скверике, а не стоять у входа в Оперный