Разум чужд к любви, похоти, идолопоклонничества, ко всем видам людских предрассудков, посему человеческий род обязан соотносить себя с Машинным Разумом.
Заповедь 7.
При осознании своей бесполезности перед Машинным Разумом человеческая особь должна заканчивать жизнь самоубийством.
Вот они – семь заповедей для новой религии. Рей гордился ими, гордился тем, что ему удалось придумать возможные догмы для будущего поколения, находясь в столь стрессовом состоянии, когда собственное тело, поведение и даже мысли ему не принадлежали.
А может, все те догмы, с помощью которых столетиями подчиняли людей, были придуманы людьми, которые не могли совладать даже с собственной головой?
Возможно… Рей вдруг понял, что нет смысла искать ответы на вопросы, какими бы важными эти вопросы не казались.
Вдруг в багажнике раздался приглушенный стук. Старый Финзгеффель дает о себе знать. Наклонившись к багажнику, Рей тихо сказал:
– Веди себя тихо, иначе твоя смерть будет куда более мучительнее, чем я планировал.
Стук сразу же утих.
– Повелитель, нужно, чтобы робот отогнал машину куда-нибудь подальше, – сказал Рей, впервые в жизни желая, чтобы Бейл его услышал. – Если Майлз ее увидит, то мне не удастся получить от него сведения о Шелтере.
Ответа не последовало.
Но…
Робот-солдат завел мотор – машина отъехала метров на пятьдесят от Рея и припарковалась у обочины. Все-таки остатки логики сохранились в каннибале-узурпаторе – это не могло не радовать Рея.
Рей вложил заповеди в папку со сведениями о Шелтере, тяжело вздохнул и направился к «синусоиде» Ларри Майлза, моля всех выдуманных богов о том, чтобы в этот раз Афина не явилась к нему в несвоевременном антифильме.
*************
Но одно – мысль, другое – дело, третье – образ дела. Между ними не вращается колесо причинности.
Рей позвонил в дверь.
Ромбовидную дверь.
После пяти секунд раздражающей музыки, исходящей от дверного звонка, ромб открылся – и на пороге показался Ларри Майлз, одетый в грязный лабораторный халат. С момента их последней встречи прошло больше года, за это время изменений во внешности Майлза не появилось – хотя, волосы стали чуть длиннее, глаза – мрачнее, а под самими глазами появились темные круги, совсем как у Рея. Майлз не сразу узнал Рея, но как только узнал, радостно воскликнул:
– Рей! Ты живой!
– Нет, не живой, это мой клон, – сказал Рей.
Майлз расхохотался.
– Рад, что ты шутишь – значит, все нормально?
Рей неопределенно пожал плечами.
– А то после того случая в баре, того самого, когда ты по неосторожности попробовал лициды, я не знал, что и думать… Я думал, у тебя появилась зависимость. Я не получил от тебя ни одного квантового письма – я подумал о самом худшем.
– Зависимость, конечно, есть, но от нее не умирают, – с сожалением произнес Рей.
В ухе