интересным казался раздел о похищениях детей. В нем говорилось, что иногда, когда у народа фей рождался больной ребенок, его подкладывали вместо новорожденного в человеческую семью. Как кукушки поступают с яйцами. Человеческого ребенка растили в кругу фей, и он становился там своим. А больного подкидыша зачаровывали, чтобы он выглядел как похищенное дитя. Родителям из человеческого рода ничего не оставалось, кроме как убиваться горем, видя, что их ребенок постепенно чахнет и, в конце концов, умирает от неизлечимой болезни. Они и не подозревали, что их настоящее дитя сейчас постигает совсем иной мир.
Энтони видел подобные истории в двух других книгах, что взял на прочтение. Видимо это было традиционно не только для кельтских фей.
Порой истории в этих книгах сходили за произведения королей современного книжного ужаса, и, читая подобные истории в книге, что он сейчас держал в руках, Тони старался не думать о том, что произошло по дороге на ферму и вчера в библиотеке.
В конце концов, его глаза устали, и он, откинув голову на ствол дерева, уснул.
Сны его снова были добрыми и теплыми. Ему снилось, как он, девятнадцатилетний, переехал в город и сперва перебивался подработками, легко заводя новых друзей, а потом решил устроиться в полицию.
Поцелуй любимой разбудил его.
– А я всё ждала, когда же ты проснешься. – Девушка смотрела на него заспанными глазами. Красный след отпечатался на её щеке, говоря, что они проспали не меньше полутора часов.
Вечером был ужин такой же дружный, как и обед. После чего Риккарда увела Эльзу показывать свои рисунки, а Карла с Гвидо принялись расспрашивать Тони о работе, отношениях с их гостьей, в очередной раз намекая на брак. Он стойко вынес все нападки и споры, а когда его девушка спустилась со второго этажа в гостиную, предложил ей отправиться ко сну. Что они и сделали, немного понежившись под одеялом, соблюдая строжайший режим тишины. Как им казалось. Но игривое хихиканье, вполне можно было услышать за дверью их спальни.
Ночью Тони встал, чтобы попить воды, и в темной кухне по памяти налив стакан, уставился в одно из окон кухни, которое выходило на лес. На границе фермы лежали валуны. Отец говорил, что их положил прадед, чтобы разметить территорию, за которой начинается лес. По его словам, старик говорил, что нельзя нарушать эту границу леса.
И сейчас Энтони в кромешной темноте дома смотрел в окно на эти валуны, переливающиеся дождевой влагой в лучах лунного света. Небо было чистым, и из окна виднелись звезды. Тихая ночь так и просила остаться, чтобы полюбоваться собой. Легкий ветер колыхал траву за окном и ветви деревьев.
Краем глаза Тони заметил движение на границе с лесом. Он подумал, что лисица забрела на ферму, чтобы поживиться крольчатиной, и решил присмотреться. Но движение было не в траве. Шевелился один из валунов. Его поверхность, казалось, вздыбилась в определенных местах и снова осела. Как будто под ней что-то шевелилось. Шокированный мужчина протер глаза.
Взрослый, наученный жизнью,