что понимаем – невозможно объять необъятное, вбухать в себя столько всего разного, несовместимого. Так почему же, если мы так бережем свою утробу от чрезмерностей, то в голову готовы напихать всяческих впечатлений без ограничений, а затем утрамбовать их, чтобы еще вошло.
Этот бессмысленный спор длился долго. Полинчик, поначалу вызвавшаяся помочь старому другу и даже намекнувшая на некоторые свои административные возможности (почему, собственно, и выбран был Архангельск, а не Вологда или, к примеру, Гусь-Железный), теперь, похоже, всячески стремилась внести в голову Олега неуверенность и смуту. Потому что полноценный зоопарк он бы действительно не потянул. А крокодильник не устраивал Полинчика.
В конце концов, ближе к полуночи, деловые партнеры решили перенести разговор на потом. Наш герой вызвал автомобиль «Снежок» и через полчаса уже сидел в лобби «Пур Наволок Отеля». Пил местную водку «Северное золото» (настоянную, если верить этикетке, на пантах марала) и размышлял о послании в плотном конверте, которое вручил ему ночной портье. Послание было таким: «Ты чмо масковское если хочиш и дальше жить спакойна здаровым и целым убирайся отсюда внатуре сичасже и шоб никаких кракадилоф».
Подписи под посланием не было.
* * *
На следующий день Олег вел жизнь обыкновенного туриста. Зашел в музей, где ознакомился с чучелом белого медведя. Вопреки законам анатомии, медведь стоял на задних лапах, но таксидермист был питерский, дело имел лишь с бурыми медведями и таких тонкостей не знал. Прогулялся по улице имени революционера Чумбарова-Лучинского, превращенной местными энтузиастами в городок деревянного зодчества. Отобедал, между прочим, в ресторане Соловецкого подворья, где заказал оленину в горшке и тресковый поморский пирог.
Послание сверлило мозг, но не сказать, чтоб очень сильно. Не в характере отважного африканиста дрожать от каждого лица бумаги, написанного безграмотным наглецом.
Картина, тем не менее, складывалась безрадостная. Во-первых, судя по всему, Полинчик ему больше не подмога. Во-вторых, береженого бог бережет – вдруг за этим подметным письмом что-то есть. И в-третьих, в самых главных – чем больше он гулял по городу и вглядывался в лица архангелогородцев, тем полнее открывалась перед ним страшная истина – не нужны здесь никакие крокодилы. Да, жизнь архангелогородца тяжела и, безусловно, нуждается в облегчении и развлечении, но не о крокодильнике мечтает местный обыватель, как пить дать не о крокодильнике.
В результате было принято решение – негоцию сворачивать и уезжать из города незамедлительно. К сожалению, места на самолет уже закончились, но Олег Заяц был нетребовательный и против железной дороги ничего не имел.
Выписался из «Пур Наволок Отеля» (писем, к счастью, больше не было), взял немногочисленные вещи и поехал на вокзал. А по дороге мечтал – вот бы явился какой-нибудь знак судьбы, говорящий,