молчит. Иосиф продолжает:
– Может, ты хотя бы ребёнка ей сделаешь?
– О чём ты говоришь, Коба?! Как можно делать ребёнка, не повенчавшись? Как можно так грешить?
– Это меньший грех, чем то, что она собирается из-за тебя сделать. Из двух зол выбирают наименьшее. Сейчас все её мысли сосредоточены на тебе, а если она родит, то сработает материнский инстинкт. Мысли её переключатся на ребёнка. Глядишь, про самоубийство она и забудет.
– Это шантаж. И я на это не поддамся.
– Это не шантаж. Я различаю, когда действуют с дурными намерениями, а когда нет… Она знает твою идею, знает, что мы ходим на кладбище. И хочет наложить на себя руки, чтобы помогать тебе оттуда!
Он указывает пальцем наверх.
– Что за бред!?
– Я говорил ей и повторил несколько раз, что если она наложит на себя руки, то уже ничем тебе помочь не сможет! Но она меня не слышит. Смотрит на меня и не слышит, что бы я там ни вещал. Может, ты с ней поговоришь?
– Хорошо, я поговорю с ней! Встречусь и поговорю…
– Обещаешь?
– Обещаю, а теперь давай поговорим о деле…
– Ты опять решил пойти на кладбище?
– Да.
– Тебя сожрут!
– Не сожрут…
Григорий показывает металлическое изделие с загнутым концом.
– Это хирургический крюк. Я всуну его в рот покойнику и вытащу язык.
Только сделать это надо, когда покойник начнёт оживать.
Грузия. Тифлис. Городское кладбище. 1889 год.
Друзья откапывают гроб, раскрывают его, и только Григорий залезает в гроб, как появляются два кладбищенских сторожа, а вместе с ними трое полицейских.
Они видят раскопанную могилу, вскрытый гроб.
Грузия. Тифлис. Полицейский участок. 1889 год.
ГОЛОС ОТЦА САВВЫ ЗА КАДРОМ:
Иосифа и Григория отвели в полицейский участок. Там их допросили и составили протокол, который направили в семинарию. После допроса Григория и Иосифа отпустили, однако теперь им предстояло держать ответ перед начальством семинарии. Именно оно теперь должно решить дальнейшую судьбу семинаристов.
Грузия, Тифлис. Дом Анны Георгиади. 1889 год.
Григорий и Анна стоят возле камина.
– Коба сказал, что ты хочешь наложить на себя руки, – говорит Григорий, – если подобными угрозами ты хочешь воздействовать на меня, то это напрасно!
Он смотрит на Анну, она в ответ раскатисто смеётся.
Отсмеявшись, Анна произносит:
– Какие же вы мужчины – все дураки! Мне от тебя, Гришенька, ничего не надо. И никак я на тебя воздействовать не собираюсь. А чтобы ты успокоился, я напишу расписку.
Она берёт лист бумаги и пишет:
«Прошу в моей смерти никого не винить…»
Затем расписка вручается Григорию.
Он берёт бумагу, читает.
Анна спрашивает:
– Успокоился?
Григорий кивает.
– Ну, если успокоился, тогда иди.
Григорий не уходит.
Пауза