раскладушка меня выдержит?
Он намек понял.
– Ложись, спи. Я тебя подниму, в караул по схрону заступишь. А пока байку слушай, – серьезно сказал он и продолжил: – Так после очередного Всплеска опять все поменялось, точно Зона умылась. Это не помешало троим отправиться в поход за журавлем в небе…
Я снял бушлат, аккуратно сложил его на табурет. Сумку поставил сверху. Раскладушка жалостно скрипнула подо мной, хотя садился очень аккуратно. Лег, натянул рваное одеяло. Холод от стены бодрил. Понятно, почему раскладушка стоит ближе к столу, а не упирается в стену. Все как у нас в казарме. От этой простой мысли мне стало веселее. Профилактика заболеваний. Так прислонишься к стене во сне, заболеешь, и как Баранову, потом придется получать уколы в попу.
Трофимыч теперь оказался спиной ко мне. Он неторопливо доедал банку тушенки и прищурено поглядывал на периодические вспышки «разрядки». Та рада стараться, щелкала чаще и чаще. На погоду, что ли?
Я посмотрел в сторону двери. Морда скалилась. Мерзко, и закрыть никак. Сверкнула молния. Подул свежий ветер. Начался дождь. Вот и странности Зоны, за день отмахали аж километра два. Становится ясно, почему при таком небольшом размере тяжело и долго ходить по отчужденной территории.
Прежде чем заснуть, я, каким-то чудом, успел услышать окончание рассказа Трофимыча, и даже начало новой истории.
– Так вот, из них, у одного «хобот» на плече болтался. И самое интересное, попали они в зараженный участок на болоте. Пузыри на поверхность поднимались и лопались, вонь стояла ужасная.
– И тот, с противогазом, остался жив, остальные погибли? – спросил я тихим голосом. Банальная страшилка, похожими нас пугали «деды» в части.
– Нет, выжил другой, который сообразил и забрал «хобот», – сказал Трофимыч и налил еще себе.
– Это как же он забрал? – я аж приподнялся на раскладушке.
Трофимыч согнул пальцы, показав пистолет:
– Бац-бац.
Весело тут у них. Трофимыч поднял банку от тушенки.
– Помню, нас, солдатиков, на складе с тушенкой оставляли. Людей много служило, на всех открыть, отереть от солидола времени и сил уходило немало. Так вот, кушать хотелось, как тебе сейчас. Понятное дело, мы ее ели.
Сталкер поставил банку на стол.
– Обыскивали нас. Ну, на выходе понятно, чтобы не своровали. А вот что главное, на входе тоже. Знаешь, в чем заковырка?
– Нее, – промычал я, погружаясь в пучину сна.
– Смотрели внимательно, есть ли с собою хлеб. Проверено лично, только тушенку, больше двух банок в себя не впихнешь. Жирная она…
Я провалился в сон.
Почти сразу же открыл глаза. Керосиновая лампа шипела и мигала. Банка забита доверху бычками от сигарет. В темноте проступали контуры мебели. Лампа вдохнула воздух, и огонь осветил табурет. Обычный, солдатский, с окрашенными до половины в серый цвет ножками.
Сон. Даже когда вырубаюсь, не дает мне Зона отдохнуть. Конечно, чаще всего сон – это проекция из жизни. Мозг ищет выход из лабиринта проблем, ищет решение задачи. Читал, что