договаривались? – спокойно поинтересовалась Лида.
– А что я сделал? – вытянул веснушчатое лицо паренек.
– И все же. Ты понял, о чем я?
– Понял, – после паузы тихо ответил Андрей и покраснел.
Лида подошла к нему и слегка потрепала за плечо, затем обратилась к его другу:
– Так, а у тебя, Эдик, все предметы вошли? Ну-ка, покажи, что получилось?
Мальчик не без гордости приподнял над столом доску с поделкой, чтобы всем было видно. Лида наметанным глазом сразу увидела ошибки, но ее поразил общий вид комнаты Эдика – гармоничный, уютный.
– Неплохо, – суховато похвалила она. – Но есть ошибки. Посмотри внимательно, сам ты ничего не замечаешь?
– В смысле? – по-взрослому уточнил Эдик.
– В смысле пропорций, – в тон ему ответила Лида.
– Пропорций? – наморщил лоб юный дизайнер, разглядывая свое изделие со всех сторон. – Та-ак… Посмотрим… А-а! Понял! Вы имели в виду торшер, Лидия Петровна? Его высоту?
– И не только, – усмехнулась Лида. – Что-то мне не приходилось видеть на письменном столе телевизор.
– Телевизор? Да это же планшетник!
– А его размеры?
– А-а! – протянул Эдик и стукнул ладонью себе по лбу. – Щас исправим.
– Наворотил гигантских планшетников, – не преминула съязвить Рита. – Гоблин по имени Эдуард.
– Но-но! Потише там, кукольный домик! – весело огрызнулся Эдик.
– Ребята! – прикрикнула Лида. – Уважайте труд своих коллег, тогда с уважением отнесутся к вам. А у тебя, Катюша, как дела?
Бледнолицая девочка с тощими косичками нерешительно вертела в пальцах серый брусок, очевидно, в чем-то сомневаясь.
– Та-ак. Давай вместе подумаем, – предложила Лида, присаживаясь возле Кати. – На чем ты остановилась? Шкаф-купе? А двери у него зеркальные?
– Угу, – робко подтвердила девочка.
– Значит, какого цвета возьмем пластилин?
– Серого, – неуверенно прошептала Катюша.
– А я бы, например, использовала слоновую кость. Так будет наряднее. Согласна?
– Угу.
– Ну, вот и разобрались.
Лида направилась к своему столу и услышала за спиной девичий ехидный шепоток:
– Учись как надо. Вся из себя – муси-пуси… Таким вечно помогают.
Не выдержав, Лида оглянулась. Две девочки, только что, очевидно, шептавшиеся, опустили ресницы. Одна из них, Ева, сидела с капризно поджатым ртом, другая, по имени Полина, сердито косилась на Катю.
«Я их за несмышленышей держу, – подумала Лида, усаживаясь за стол. – А тут все по-взрослому: и ревность, и зависть, и даже ненависть».
Через полчаса занятие закончилось. Пряча улыбку, Лида наблюдала, как дети бережно ставят на полки новые поделки, как, уходя, подолгу любуются ими, запечатлевая в памяти творения своих рук.
Еву и Полину она проводила серьезным задумчивым взглядом.
Оладьи все время подгорали, так как хозяйка целиком погрузилась в переживания, далекие от стряпни.
– Мам, у тебя уже дышать нечем. Смотри,