on>
1
Открытые полки с книгами. Двухтомник «Лекарственные средства» под редакцией Машковского, рецептурный справочник Видаль за две тысячи десятый год, справочник по венерическим болезням, учебники и монографии по детской и подростковой гинекологии. Последних неоправданно много, – около пятнадцати корешков книг, по которым можно понять, что хозяина библиотеки очень интересует эта тема.
На средней полке фотография небольшого размера. Маленький мальчик с широко открытыми глазами, который с удивлением смотрит в камеру. За руку его держит улыбающаяся женщина в длинном белом платье.
Выдвижные шкафчики шифоньера. В одном помятые инструкции к бытовой и компьютерной технике, в другом, практически пустом, в дальнем углу детские трусики белого цвета.
Я возвращаюсь к столу и сажусь на стул. Снова смотрю на монитор. Почти однообразные картинки меняются на экране. Раз за разом, вгоняя сознание в бессмысленное созерцание, – смотреть на это грустно и противно, но нужно, чтобы убедиться.
Владелец этих цифровых фотографий заслуживает смерть.
Отвернувшись от монитора, я осматриваю помещение. Небольшая однокомнатная квартира. Стена, разделяющая кухню и комнату, убрана. Справа от окна угол, в котором создано подобие кабинета, – компьютерный стол, за которым я сижу, полки с дисками и книгами на стене. Слева – кухонный уголок светло-коричневого цвета: газовая плита, разделочный стол, стиральная машина, холодильник и на стене кухонные шкафчики. В дальнем углу мягкий диван и журнальный столик, на котором стоит настольная лампа. На стене – плоский телевизор. Ничего лишнего, – обычное жилище аккуратного холостяка.
Если бы не содержимое компьютера, то никто никогда бы не заподозрил в скромном интеллигентном мужчине с медицинским образованием начинающего педофила. Да, я знаю, что в реальности он еще не перешагнул черту, но – до неё остался лишь шаг, и он его обязательно сделает.
Я слышу звук открывающегося замка. Он возвращается с работы. Откинувшись на спинку стула, я смотрю в окно – в июне темнеет поздно, уже перевалило за одиннадцать часов вечера, а все еще достаточно светло. Я слышу, как он весело насвистывает. Скинув обувь, идет в ванную комнату и моет руки. Затем в комнату и, наконец-то, видит меня.
На лице всего лишь удивление. Он ничуть не испугался, и мне это нравится.
– Как вы сюда попали?
И не дожидаясь ответа, он переводит взгляд на монитор. Там сейчас появилось изображение обнаженной девочки лет десяти. Она лежит на спине, глаза закрыты, на животе справа марлевая повязка. Состояние после аппендэктомии, первый час после операции.
– Кто вы?
Он снова спрашивает, хотя по глазам вижу, что он уже начал вспоминать меня.
– Я знаю вас, – говорит он, и нетерпеливо щелкая двумя пальцами, продолжает, – вы врач-терапевт из второй терапии. И фамилия у вас какая-то странная. Какой-то Нофелет, что ли?!
– Нет, – мотаю я головой, – моя фамилия Кохелет.
– Точно! Я же помню, еврейская какая-то фамилия!
Он непроизвольно улыбается, садится на диван, непринужденно закидывает ногу на ногу, и снова спрашивает:
– Ну, и как вы попали в квартиру?
– Через дверь.
Я лаконичен и созерцательно спокоен. Когда ты в чем-то уверен, и уже принято решение, то не нужно суетиться и торопиться.
– Надеюсь, вы понимаете, что это незаконно?!
– Да.
Я смотрю в глаза тому, кто десять лет назад сознательно и осознанно пришел поступать в медицинскую академию на педиатрический факультет. Уже тогда он знал, что хочет получить от своей будущей работы. Уже тогда он в своих розово-мокрых мечтах представлял себе то, что сейчас у него меняется на мониторе каждые пятнадцать секунд.
– Что вам надо?
Наконец-то в его голосе появляется неуверенность. Нет, еще не страх, и не паника. Он всё еще думает, что неуязвим и контролирует ситуацию. Он уверен, что всё закончится хорошо.
– А как вы думаете, что мне надо? – спрашиваю я.
– Деньги за молчание? – предполагает он. – Но вы же знаете, что много я предложить не могу.
Я мотаю головой и улыбаюсь.
– Вы тоже любите детей и хотите, чтобы я вам подарил свою коллекцию? – говорит он с легкой усмешкой в глазах.
Поморщившись, я снова качаю головой.
– Вы хотите отдать меня в руки правосудия? – вздыхает он с наигранной грустью. – Однако сразу хочу предупредить, что вы ничего не сможете доказать. Большая часть фотографий сделаны с согласия родителей, так как я собираю материал для кандидатской диссертации и визуальные материалы нужны для иллюстрации научной деятельности.
Пожав плечами, я говорю:
– Большая часть, но не вся.
– Если вы их скопировали, то вы тем более не сможете доказать, что это взято из моего компьютера. Я сотру с жесткого диска фотографии, которые не относятся к диссертации, и – всё. У вас на меня