же типографская эра не сдалась без боя. Напротив, на какое-то время сумела потеснить соперника, к удивлению экспертов, даже значительно расширила свое поле. Именно благодаря современным технологиям, благодаря компьютерам и Интернету. Телевидение все же в массе своей ориентируется на дебилов, что получают готовые зрительные образы и готовые суждения уже без права на критическое осмысление увиденного, а Интернет снова возвращает людей к печатному тексту, заставляет и самим печатать в чатах, и пользоваться во всей мере самым замечательным достижением текстовиков: гипертекстом.
Гипертекст снова вернул всю мощь печатному слову, из плоского стал многомерным, богатым, насыщенным, бесконечным. Обычный текст плоский, двигаться можно только линейно, в гипертексте же, щелкая по ссылкам, можно, не покидая основного текста, мгновенно переходить к другому, третьему, четвертому и так до бесконечности. Причем, что красиво подчеркивается на экране монитора, новый текст появляется в новом окошке, слегка сдвинутом по отношению к основному, третий сдвинут еще сильнее, так что торчит новый уголок, визуально вырисовываются как бы ступеньки, по которым можно уходить в бесконечность.
Гуттенберг бы ликовал, видя, как книга становится многомерной, как, не откладывая в сторону одну книгу, раскрываешь прямо в ней другую, третью, четвертую и так далее. Печатный текст приобрел гипертекстуальность, даже интертекстуальность, чего, конечно же, никто в те времена предвидеть не мог. Что для нас, авторов, самое важное, текст в Сети привел к деперсонализации, личность автора уже размылась, остался только текст, который из-за множества перекрестных ссылок тоже приобрел совсем другое значение, став совершенно надличностным, что, конечно, безразлично для читающих, а то и хорошо из-за его безграничности, но хреново для авторов.
Я вовремя вынырнул из потока мыслей, ощутив по голосу Петра, что уже заканчивает монолог о судьбах словесности, кашлянул и вклинился:
– Петро, но я все-таки привезу тебе с экраном, если за неделю не поставишь сам!
– Володя, – сказал он поспешно, – я все поставлю сам! Ну, не за неделю…
– За год?
– Ну что ты, что ты. Я сам все собираюсь, но, возможно, через пару недель поставлю. Ты только не торопи меня. Ну ладно, я рад, что у тебя все хорошо. Пишешь?
– Да, понемножку, – ответил я с неловкостью. Сказать, что пишу не время от времени, а ежедневно, – это почти оскорбить человека старой эпохи, а Петро относится к старой, который уверен, что писать можно только «по вдохновлению». – Стараюсь работать…
Мы распрощались, я с облегчением выключил связь. Возможно, он из-за своей чрезмерной щепетильности не хочет, чтобы видели его небритую физиономию. Я, к слову сказать, никогда еще не видел его небритым, или даже недостаточно чисто выбритым, в несвежей рубашке или с плохо повязанным галстуком. А когда дома телефон с экраном, это ж такому человеку надо всегда быть в полной готовности!
Скачал, распаковал и поставил новый звукоредактор. Теперь уже не серией нажатий кнопок,