все четче и четче, она так же с детской наивностью шептала ему слова о любви, страсти и вечности. Но потом она остановилась, убрала с лица волосы и, смотря ему прямо в глаза, сказала:
– Азад, не обижайся, но нашего сына я назову Сергей. Я понимаю, что у вас, мусульман, мужчина решает такие вопросы, но для меня это принципиально важно: так завещал мой дедушка. Я не хочу потом перед ним краснеть, я не стерплю такого позора, в отличие от тебя. А-ха-ха, глупый мальчишка, Азад! – сквозь смех она продолжала.
– Что ж ты, жалкий трус, так опрометчиво поступил, а? Испугался за свою жалкую жизнь? Бежал без задних ног и не вытащил пистолет из бардачка? – она смеялась, как ведьма. Азад схватил ее руки, мечтая скорее проснуться, и, перекрикивая ее смех, пытался узнать, откуда она узнала его настоящее имя и о семейной реликвии, но все без толку. – И вообще, у тебя проблемы, ведь так? Раз мне придется называть сына Сергеем. А-ха-ха-ха! – затем ее лицо исчезло, исчезли волосы, остался овал, внутри которого что-то бурлило, меняло цвета… Потом появилось лицо дедушки, затем папы, затем Мамуки, на шее которого была петля, а сам он был багрово-синим с высунутым языком и закатившимися глазами. Потом снова отец, и все они хором кричали:
– Азад, просыпайся! Вставай! Открывай глаза, Азад!
Он очнулся весь в поту, дыхание сперло, голова шла кругом, он был смертельно напуган. Сплюнув на пол, Азад поднял голову и увидел перед собой трех людей в форме и двух в штатском. Люди в форме держали направленные на него пистолеты, которые сняли с предохранителей в момент его пробуждения. Азад обернулся: двигатели не работали, салон самолета был пуст: все пассажиры и стюардессы вышли. Значит, пока он спал, они уже приземлились в Баку. Он посмотрел на арестовавших его людей. Один из тех, что в штатском, равнодушно смотрел в иллюминатор самолета, видимо готовил в голове отчет. Второй, высокий голубоглазый блондин с огромными мышцами, рельеф которых угадывался под обтянувшей их рубашкой, смотрел на Азада с приветливой улыбкой на лице и не сочетающимися с ней холодными глазами. «Видимо, этот блондин – тот еще шайтан», – подумал Азад, не отрывая взгляда от гипнотических глаз.
– Азад, проснись! Проснулся! Что тебе снилось, Азад? – мягко, но с нотками металла спросил высокий голубоглазый блондин с признаками операции по устранению «заячьей губы» на лице. – Ты так сладко спал! Даже жалко было будить тебя… А-ха-ха-ха.
– Смешно, шайтан? А я думаю, откуда слышу такой мерзкий голос и хохот шакала во сне? А это ты. Представиться не хочешь? – Азад ни при каких обстоятельствах и ни перед кем не менял свой дерзкий нрав, будь то правоохранительные органы или блатной сброд. Да хоть сам дьявол с чертями – в этом был весь он. Свободный.
– Солнышко, да ты не кипятись, ты еще узнаешь меня! Тебя тут все заждались… Ну, давай, собирайся, и вперед.
Майор Владимир Владимирович Штейн, тот самый высокий блондин, был офицером КГБ по профессии и по совместительству племянником директора завода по изготовлению