одуряюще врет,
Что целебный на глаза она бинт.
Чтоб не видеть плотно сомкнутых губ
И свинцовых мин высоких дверей,
Уведет, где ветер влажен и груб —
На не попранную гладь пустырей.
Замер строй дворов в военном каре,
Щерит черные ворота забор.
Каждым выступом нацелен торец:
Я на улице своей словно вор.
Я не верю и шагну на крыльцо
Или к низкому окну припаду.
Но у этих стен чужое лицо —
Пропаду один, один пропаду!
«Хотите, буду Вашим саквояжем…»
Хотите, буду Вашим саквояжем
с бесчисленным количеством карманов,
наполненных дорожной суетой?
Или не то:
картиною, коллажем
из бледных губ и выпитых стаканов,
и фраз из непрочитанных романов,
изысканно звучащей пустотой
и Вашей речи трепетной мембраной,
послушной тенью, слепком, чем – не суть…
Хотите?
А меня уже несут
в толкучке площадей непроворотных,
в авоськах, сумках, свёртках из газет,
в чужих глазах, в чужих ладонях потных
передают с монеткой на билет.
Спешите пассажиров и прохожих
ошеломить, толпу плечом раздать.
Шепните – я успею угадать,
как одолеть усталость и похожесть,
подайте знак – не стану досаждать…
Я не умею притворяться вещью.
О, это трудно – обладать не-вещью:
Ведь Бог весть с чем
Бог весть как совладать.
Страх
Динь-динь-динь… Звон иссяк,
Как иссякли цвета и цветы
Под напором густой пустоты —
Надвигается мрак.
Осторожный тишайший стук
В чуть приоткрытую дверь.
Да здравствует верный испуг:
Что будет теперь —
Тук-
тук-
тук…
Да здравствует страх,
Оплетающий враз, оплывающий зыбко
Полуотклеевшейся улыбкой
На побелевших устах.
Невротический тик —
так-
тик-
так —
Фантастический такт.
Как продолжителен миг!
Хлоп-
хлоп-
хлоп…
Ветер, захлопнув дверь,
Рвётся в полотнах портьер.
По спине – озноб.
Ах!
Это никчёмный страх,
Это молния – тр-р-рах! —
В форточку ливень лепит…
Вольно! стряхивайте пепел.
Второй
Я тебя опознал:
Это ты
В омут меня манил.
Просвистел,
Просвиристел, пропел,
Промотал —
Целые дни
Ты у меня крал.
Я