черная рыба,
И луна, разбиваясь о тело мое,
Обращается в соль.
Гаданье
Мне гадала цыганка.
Не цыганка – блондинка, шарлатанка,
Дежурная ведьма проектной конторы.
Из недр запыленных диоптрий
Вонзала суровые взоры
Вглубь ладоней.
Изрекала, конфузясь,
Читая едва по графиту,
Что пути мои сбиты,
И линии сходятся в узел.
Мне гадала цыганка
В электричке пустой
За той
Пресловутой проклятой
Ещё не забытой сто пятой
Верстой.
С налёту
Начала издалека:
Ворожила,
Что знать не положено ей, ворошила,
Спешила,
Пугала,
Без конца повторяла:
«Несчастна!
Безнадёжно, беспредельно, всечасно…»
Всё черно.
Тут покорно
Отворяла я ей свой пустой кошелёк:
Был далёк
Тот обратный мой путь,
И лишь несколько мелких монет
Завалялось на дне.
Как не выманить ей?
Как проворно не выложить мне —
Как-нибудь
За гроши
Откуплюсь от худой ворожбы!
Откупилась уже, по пути
Откупилась почти:
Я о камни, о корни
Стирала, сдирала ладони,
Чтобы линия стала ясней, чем просвет на погоне…
Электричка трясёт. Маленковская. Стоп, выходи.
Вот он, бывший Мазутный, Сокольники там, впереди.
Дачи старые, госпиталь, школа, за трубами – дом,
И берёзовый лес, и утиный смешной водоём.
Осень поздняя, звонкая, розовый дым поутру.
Это линия. Жизни. Прямая. Пока не помру.
«Рука не упадет – душа не оскудеет…»
Рука не упадет – душа не оскудеет,
И Божья благодать не застает врасплох.
Под небом золотым другая роза рдеет,
Под небом голубым цветет чертополох.
Под небом голубым вода чернее ночи.
Как можно ей крестить – она ведь не чиста.
Под небом золотым Пилат персты омочит
Студеной, ключевой, из вечных ран Христа.
Без вечных ран Христа земля теряет силу,
Без вечных слез мольбы – пустых синюшность век.
Под небом золотым не трудно Михаилу
Ладонью в грудь бия, вскричать: «я – человек!»
Под небом золотым – зачатие восхода:
Всегда светло горит, не начиная жечь.
Под небом голубым – едва ли миг за годы,
И эту воду пить, и в эту землю лечь.
Рука не упадет – душа не оскудеет.
Нет дани тяжелей – платить за Божий дар.
На небе золотом пузатый ангел реет,
А в небе голубом еще парит Икар.
Рождество
Старик, что с дочерью твоей?
Жена – да мне какое дело,
Родить бы к празднику успела.
Эй, проводите-ка гостей!
Ах, места нет – а ей пора:
Скорей