чоповца это был первый человек, стремившийся без пропуска внутрь. Обычная его работа заключалась в разоблачении несунов с завода и сбора с них заградительной пошлины в собственный доход.
Описываемая историческая встреча старых друзей произошла летом две тысячи второго года и впоследствии роковым образом повлияла на их судьбы. Но в тот давнишний момент они оба были по-своему рады встрече и предвкушению возможности объединить усилия. Причиной встречи послужил рассказ о жалком положении Волкова одного из друзей Безроднова, после чего в мозгу Евгения сложился тот пазл, который несколько недель его мучил.
Жизнь здорово обломала Волкова. Его высокомерие приобрело какой-то истерический, болезненный оттенок, поблекло и выдохлось, сарказм выродился в тихое злобное бормотание. Он не сразу узнал друга, а узнав, вдруг прослезился, упал на стул, закрыл глаза руками и беззвучно зарыдал. Безроднов помедлил минуту, рассматривая бывшую звезду факультета в нечистом черном халате, потом подошел к нему, положил руку на лысеющую голову и попробовал пошутить:
– Не надо, Олежка, не надо. Перестань. У меня есть идея, и, если ты поможешь, мы изменим объективную реальность, данную тебе в ощущениях. Ты же поможешь? – он ожидал чего угодно, но не такого плачевного внешнего и душевного состояния Волкова, сердце его сжалось от горя и от стыда за то, что забыл его.
– Помогу, – преодолевая рыдания, словно самому себе забормотал ученый. – Конечно, я буду очень счастлив помочь. Всю жизнь кому-то помогаю, мне бы кто помог хоть раз!
– Готов работать?
– Все что угодно, Жень. А то видишь, как оно вышло. Понимаешь, все потеряло смысл, я ничего не могу, никому ничего не надо, – он вдруг оживился, вскочил и сделал движение обнять благодетеля, но не решился и снова сел, промокая глаза несвежим платком. – Женька, Женька! Как же ты вовремя, словно ангел тебя послал. Это часом не Васильев тебе про меня наговорил, ничтожество тупорылое, его работа?
– Да, Лешка позвонил, рассказал, что видел тебя позавчера и решил мне напомнить.
– Так я и думал. Решил, значит, раньше без меня ничего решить не мог: «Олег, реши контрольную, уравнение реши – не решается», – передразнил он отсутствующего товарища. – А теперь за меня решает. Буду знать теперь, кого благодарить за свое спасение, научу жену в его честь свечку ставить «за здравие». Она православная у меня. Терпит. Если бы не полное почти отсутствие мужчин в городе и не доченька, она бы бросила меня давно. Точно знаю. А так – терпит.
– Как семья? Как дочка?
– Плохо семья, Женька. Дочка у меня болеет, ей четыре годика, лечение нужно, лекарства, занятия, физкультура, а я тут копейки получаю. На материну пенсию живем. Если сейчас лечить не начать – труба, пропадет девчонка, – он снова закрыл лицо руками. – Ты не представляешь, что это такое – видеть ее и знать, что ничем не можешь помочь. Нет, не подумай, я не жалуюсь, – он