к мессе, в Оберенхайм.
Аккуратно уложенные, белокурые волосы фрейлейн Антонии, сверкали золотом, под черной пилоткой:
– Она католичка, набожная. Хотя она из Испании. Исповедуется, причащается…
Эмма задумалась:
– Может быть, она тоже играет. Абвер ее, наизнанку вывернул, как говорится, но, может быть, она не просто так в плен сдалась… – Антония выдала СС местоположение партизанского отряда, где ее держали, как говорила девушка, в коммунистическом рабстве.
Эмма смотрела на знакомые дома Шарлоттенбурга:
– Я бы увидела, что-то, в ее глазах, как у Марты. Хотя она может быть полезна, папе и Генриху. Папа связан с абвером, тамошние офицеры поддерживают заговор. Антония может знать о настроениях людей в русском отделе… – Эмма наклонилась к соседке:
– Если хочешь, приходи к нам на рождественский обед. Познакомишься с моими братьями… – фрау Ингеборга всегда ставила Эмму в пример девушкам:
– Все три брата фрейлейн фон Рабе служат рейху и фюреру. Именно такой должна быть арийская семья… – Эмма добавила:
– Максимилиан может быть занят, но из Польши приезжают Генрих и Отто… – Тони скромно натянула на колени длинную, форменную юбку.
В школу СС ее направил абвер. После окончания курса Тони намеревалась добиться распределения в Аушвиц:
– Я найду Виллема и вытащу его из лагеря, – обещала себе девушка, – чего бы мне это ни стоило. Мы любим друг друга, у нас ребенок. Мы должны быть вместе… – она была уверена, что Воронов позаботится о мальчике:
– После войны мы приедем в СССР, заберем Уильяма, – говорила себе Тони, – если потребуется пристрелить Воронова, то я могу лично этим заняться. Человечество ничего не потеряет… – о Максиме она не думала. Тони предполагала, что он давно мертв:
– У тебя есть только Виллем, никого тебе больше не надо… – поняв, что на курсе учится младшая сестра Максимилиана фон Рабе, Тони обрадовалась:
– Очень хорошо. Вотрусь к ней в доверие, она меня пригласит домой, на каникулы. Скажу фон Рабе, что меня сюда НКВД послало, как агента… – она усмехалась:
– Заодно опорочу абвер, в глазах службы безопасности рейха. Не разглядели советскую разведчицу… – в испанском посольстве Тони предлагали вернуться на родину, но девушка отказалась:
– Я считаю своим долгом бороться против большевистской заразы… – абвер устроил ее в школу в Оберенхайме и даже платил дополнительное содержание. Занятия оказались легкими, соученицы восхищенно слушали рассказы Тони о муках, которые она претерпела под гнетом Сталина. Ей даже удавалось иногда покурить:
– В Берлине за нами не так строго будут следить, – поняла Тони, – фрау Ингеборга проводит Рождество с мужем и детьми. Вот и хорошо, покурю, выпью вина… – она ожидала, что рождественский обед на вилле фон Рабе не обойдется без спиртного:
– Хотя бы поем с фарфора и серебра, – вздохнула