у мемориального комплекса Героям Революции. Пузатые дядьки в ярких рубашках и шортах и их бледные рыхлые женщины в мини юбках, галдя, принялись фотографировать все подряд. Некоторые даже карабкались на памятник и позировали там в обнимку со статуями Фиделя и Че Гевары. Эстрелле это не понравилось, но замечание им делать она воздержалась, ибо на собрании Организации Коммунистической Молодежи всех предупредили, что иностранные капиталисты есть источник необходимой отечеству валюты, а потому к их мелким глупостям следует относиться снисходительно. Сделав строгое лицо, она прошла мимо, игнорируя направленные в её сторону вспышки фотоаппаратов и реплики типа: «Эй, девушка! Постойте минутку, познакомимся!»
Вот ещё! Она им не какая нибудь!
Около храма Сан Кристобаля девушка быстро оглянулась, нет ли поблизости знакомых, и, сотворив молитву, перекрестилась. Заступничество высших сил никогда не лишнее!
К накрошенному на паперти для птиц хлебу, между тем, подошла бродячая собака. Подозрительно оглянувшись, она принялась жадно поедать разбросанные кусочки, жмурясь от удовольствия.
– И не стыдно тебе птичек объедать? – строго спросила Эстрелла, сдвинув для пущего эффекта брови.
Собака застеснялась ужасно! Хвост моментально спрятался между ног, тело выгнулось подковой, верхняя губа вздернулась в заискивающей улыбке. Весь её вид как бы говорил:
– Да я… это… не знала, что хлеб для птиц… Шла мимо, вижу – еда, дай, думаю, поем…
Согнувшись ещё сильнее, так, что голова касалась зада, собака медленно улеглась, подставила горло и замерла, что означало:
– Давай, твоя сила, кусай, если хочешь… А только мёртвый лежачий труп не бьют!
Эстрелла разглядела отвисшие соски с каплями молока и ей стало жалко безответное животное. Кормит псина щеночков, еду добывает с трудом, вон, сухие корки лопает, а она тут с критикой выступает!
– Да ладно, всем хватит… Ешь, я пошутила!
Глянув на часики, она ускорила шаг.
Райком партии находился в помпезном, но слегка обветшавшем трехэтажном доме с колоннами, в котором до революции располагалась какая-то американская страховая компания. В высоком сумрачном вестибюле Эстрелла предъявила вахтеру паспорт, и в бюро пропусков, объяснив, к кому её вызвали, получила пропуск. По широкой мраморной лестнице поднялась на второй этаж.
В кабинете, украшенном портретами вождей – Фиделя и Рауля Кастро, а также Че Гевары – навстречу ей приподнялся с кресла смуглый лысоватый мужчина лет сорока в белой рубашке и галстуке. Второй мужчина, помоложе, явно русский – это было сразу ясно по выражению его светлых глаз – приветствовал девушку со стула у стены.
– Проходите, садитесь, синьорита Рамирес! – показал на стул у стола хозяин кабинета, широко улыбаясь, – Я Мигуэль Санчес, инструктор райкома. А это товарищ Федорчук из советского посольства, помощник атташе по культуре.
Дипломат