сами собой всплывали то образы ночей, проведенных с Германом, и его ласк, то забавные игры «в шпильки», когда они говорили друг другу колкости, ожидая реакции. Однако с наступлением сумерек эти воспоминания сменялись другими. Ей снова виделись сцены убийств, клыки, раздирающие человеческую плоть, и темно-карие глаза, знакомые и чужие одновременно. Эта двойственность восприятия наваливалась на Кристину день ото дня все больше, подобно тоннам и тоннам океанской воды. Иногда казалось, еще немного, и пережитое просто раздавит ее голову, как орех: скорлупа треснет от напряжения сама собой.
Вот и теперь девушка ковыряла вилкой омлет, составляя компанию матери перед уходом на работу. Пальцы ее при этом иногда чуть подрагивали. В последнее время такое случалось часто и безо всякой видимой причины. Кристина уже даже не обращала внимания. Взгляд матери же неотрывно следил за ее неспокойными кистями рук. Прожевав кусок омлета, женщина в халате сказала:
– Знаешь, я тут подумала вдруг… У меня есть один приятель, еще по студенчеству познакомились. Очень умный и талантливый человек. Помогает людям в сложных жизненных ситуациях, образованный. Когда я Мишку родила, у меня после родов такое состояние было, ты себе не представляешь! Отец не знал, что делать. Я на полном серьезе иногда думала страшные вещи, про себя и вообще, даже не хочу пересказывать вслух. Это сейчас про послеродовую депрессию в интернете полно информации, а тогда… Тяжело было женщинам в таких случаях.
Все еще подрагивающими пальцами Кристина потерла заспанные, красноватые глаза, в которые точно песка насыпали, и устало спросила:
– Мам, что ты хочешь сейчас сказать?
Женщина поправила волосы, плохо лежащие ото сна. На отросших неокрашенных корнях явственно проступала седина.
– Я думаю, не познакомить ли вас с этим моим приятелем? Ты могла бы обсудить с ним все, что тебя беспокоит, не боясь, что кто-то узнает. Даже мы. Он очень интересный собеседник и хороший специалист.
– Психиатр? – спокойно спросила Кристина.
– Э-э… Нет. Нет, конечно, что ты! – женщина постаралась скрыть неловкость за улыбкой. – Вообще-то его профессия называется «психоаналитик». Знаешь, сейчас модно. Все занятые люди, топ-менеджеры, разные крутые специалисты, сильно устающие на работе – ВСЕ ходят сейчас к психоаналитикам. Так что в этом ничего такого нет.
– Понятно. Я подумаю.
Нужно было как-то успокоить родительницу, и Кристина продолжила есть свой омлет. При этом она старалась посильнее сжимать вилку, чтобы пальцы не вздрагивали. Однако мать не унималась.
– Ну что тут думать?! Ты же, как приехала месяц назад среди ночи с безумными глазами, так до сих пор отойти не можешь. За все время один раз на улицу вышла, в магазин. И то не дошла и ничего не купила, пришла сама не своя. Думаешь, мы с отцом ничего не видим? Из универа звонили, спрашивали, где ты, почему не закрываешь сессию. Тебя же отчислят! Как ты потом восстановишься на бюджет?!
– Мам,