Я мигом смотаюсь, здесь рядом…
Его не было больше часа. Мне не оставалось ничего другого, как допить виски. Дик вернулся обескураженный, с непонимающим выражением на лице.
– Странно все это… Стоит два дня не выходить из дома – и город не узнать. Одни магазины закрывают, другие открывают…
– Ты не купил краску? – обрадованным тоном спросил я: пока я ждал Дика, мне перехотелось делать татуировку.
– Почему же не купил? – вновь обрел уверенность Дик. Он полез в карман и вынул флакон – другой формы и с другой этикеткой, нежели тот, в котором кончились чернила.
– Это, правда, несколько не то, что я хотел, но тоже сойдет.
– Слышишь, парень, а ты не угробишь меня этой своей… – почуяв неладное, я стал пятиться к выходу. Но Дик цепко схватил меня за руку и, стремительно макая иглу в чернила, на несколько минут превратился в архаичного художника. Я окаменел: на моих глазах рождалась причудливая накожная живопись.
На самом деле тату получилось банальным, откровенно говоря – убогим.
– Это и есть твой солнечный гриб? – не скрывая своего недовольства, фыркнул я. – По-моему, эта фигня больше похожа на ядерный гриб!
– Много ты понимаешь, – снисходительно хмыкнул Дик. Он откупорил вторую бутылку виски, разлил по стаканам и протянул причитающуюся мне порцию. – Надо обмыть… Погоди, скоро ты убедишься в магической силе этого гриба.
Не помню, как я вернулся домой. Не столько пьяный, сколько оглушенный тяжелыми, будто будущее похмелье, предчувствиями, я повалился спать. Посреди ночи на руке, где была выколота татуировка, неожиданно нарвало, у меня поднялась температура, начался сильный жар – а на утро у меня вырос гриб. При этом не возникло ни малейших сомнений, что дрянь, которая невесть каким образом выросла на моем теле, была грибом. «Ну, Дик, сволочь, какой же отравой ты меня заразил?!» – я пришел в бешенство и одновременно здорово струхнул. Да, я был ошеломлен и подавлен, не готовый к таким сюрпризам судьбы. Правда, после того как я заставил себя рассмотреть гриб, я немного успокоился. Гриб не вызывал опасности, напротив, казался жалким и уязвимым, явно против воли своей выросшим на моем теле; он словно от чего-то защищался: его шапка была растопырена и нелепо изогнута краями вверх, точно перчатка, готовая вот-вот принять удар бейсбольного мяча, от которого, она знала заранее, ей не устоять.
Внутри гриба, на дне его вычурной шляпки, краснела жидкость, похожая на кровь. Содрогнувшись от отвращения, я попытался вылить ее в кухонную мойку – куда там! Содержимое гриба оказалось вовсе не жидкостью, а чем-то вроде пасты или слизи – таким же густым и вязким. Эта штуковина буквально въелась в мой гриб, точно красная пиявка, и ни за что не желала с ним расставаться. Тряхнув еще пару раз рукой, я вдруг макнул палец в неизвестное вещество, обосновавшееся в шляпке гриба, и поднес к носу – на удивление пахло очень хорошо. Аппетитно! Не поверите – пахло смородиновым вареньем.