Ой, как много! Ты, как от нас на повышение в сорок третьем ушел, так я о тебе не слышал. Это потом слышал, что тоже судили тебя. Так сколько же ты отплатился за дело наше?
– Да уж двенадцать лет пришлось помыкать по лагерям, – ответил Василий Данилович. – Да и за веру потом несколько раз.
– Ой, двенадцать! А что так мало то? Да ты ведь у нас завсегда в командирах ходил, и на повышение тебя, а не кого другого забрали?
– Да, так получилось, – как бы нехотя ответил брат Лучко. – Я же говорю, потом еще за дела веры нашей пострадал немало.
– Оно понятно, за веру, – согласился старец. – А я вот, по всей строгости, понимаешь. Все двадцать пять лет от звонка до звонка. А Харча, помнишь, ну сифилитик этот, тот тоже двадцать пять. А Звонарь, помнишь Звонаря? Так этот сознался, что эту дочь председателя колхоза, прежде чем пристрелить, снасильничал. Так тому вышка! Вот дурень, смолчал бы! Да ты, не помнишь, это он потом, как ты ушел, вот.
– Да, да, – согласился Василий Данилович. – Да о чем мы? Надо бы о вере,
– Ну, дак я о вере и говорю, – приободрился старец. – Я и говорю. Не зря значится, пострадали мы столько лет. А все наша правда вышла! Кончилось время их – антихристово!
Молодежь, стоявшая поодаль, с интересом наблюдала, как общались эти два старца – брата, отдавшие многие годы за веру. И вскоре, когда объявили, что Конференция начинается они, наконец, могли воочию услышать проповеди многих таких героев веры.
2.
Когда к кафедре вышел брат Василий, по залу прошелся шепот:
– Тише! Тише!
Все знали, как тихо начинает говорить о Слове Божьем брат Василий.
И как потом, этот его голос, словно спустившийся с небес глас Божий гремит как гром в небе поражая слушателей своей яркостью и убедительностью в вере в любовь Господа и призывающего любить ближних.
– Это о нас сказано в Писание: – говорит брат Василий, – «Вы – наше письмо».
Мы – письмо Божие для этого мира. И мы свидетели любви Божьей!
3.
Январь 1943г. Деревня Р. Белоруссия.
Йозеф фон Гравиц, гауптштурмфюрер СС, был недоволен. Вместо обещанного отпуска, он вынужден был, по указанию своего командования, контролировать очередную акцию отряда из батальона Дирлевангера по уничтожению партизан.
И ему было неприятно, что он, барон фон Гравиц, должен общаться со всяким сбродом из батальона, сформированному, по слухам, из бывших уголовников. И, укрепленный ныне, тем же, еще меньше привлекательным, местным контингентом.
Никаких партизан конечно не было. Кому взбредет в голову соваться в лес. А с пособниками нет проблем. И вот они, в очередной деревне пособников. Тут фон Гравиц конечно отметил, наконец – то научились работать, спокойно и без лишнего шума. Да и население деревни, словно наслышанное о бесполезности сопротивления или бегства, практически безропотно медленно проходит мимо строя оцепления в колхозную конюшню на окраине. По мере приближения