в свою буйну головушку – доверчивая больно.
Беспардонное отношение делает человека хамом. А хам – от Хама, и отца не пощадит (удвоенное хамство получается).
Старость, как младость, много не спит. Только причины разные: молодым гормоны не дают, старым – горшки.
У тебя всё не славу Богу, всё не как у всех, единолишница ты (ругательство соввласти не выветривается).
Министр (ша) сельского хозяйства (смешнее не придумаешь) – человек-невидимка и неслышимка, такая шепотушка-на-ушко. Не бывало, говорите? Так теперь есть, правда, с.-х. нет.
Птица в клетке не может писать историческую летопись птиц, а человек приспособлен писать людскую правду лишь в клетке.
Цена жизни – момент прикосновения души, чем их больше, тем мы Божественнее.
– Будь учтив.
– А что это значит?
– Это значит, своим не маячить.
Энергия живых городов ничто по сравнению с энергией мёртвых кладбищ.
– «Убежище пристанища не ищет»
– Не ищет, осознало, что оно – убежище, и научилось само в себе находить для себя убежище.
Победа и поражение рядом идут.
Вялый руководитель, что вяленая вобла – продукт вкусный, но бесполезный.
Насиликоненные лица пожилых людей вызывают ощущение покойницкой косметологии.
Иголка – это полезно и больно.
Пыль и есть пыль, и говорить о ней нечего, если ты сам не сделался пылью.
Быстро не вырастать – материнская просьба.
Умеешь жить, чтобы одно платье было многими?
Будешь клюшнями обнимать, отрублю и присобачу нормальные. Говорить умеют все члены тела – сделай руки разговорчистыми.
Каждый сам качает своё одиночество.
Имеющий детей не имеет себя у себя.
– Ночь удалась бессонная.
– Почему?
– С внучкой из Гонконга летела.
– Как?
– На кровати круг самолёта грозу отгоняла. И вот что скажу я вам: чем трескучее молнии, раскатистее гром, тем меньше о себе понимаешь.
Всем мужчинам иногда хочется молодого тела, а моему мужу его хотелось каждый день и разного, и помногу. Надо было бы поменьше, пожил бы подольше.
Возможность совершать каждодневный подвиг даётся не каждому. Многие из тех, кому она дана, не узнают её, считая наказанием, а не Божьей благодатью.
Лица, ситуации меняются, а в душе по-прежнему остаётся поиск. Ищу и не нахожу, того, что ищу и кого ищу.
Осведомитель и стукач – от одного отца и матери. Оба этих «дитя» одинаково закладывают.
Простолюдных кровей корни не меньше царских маются, думается, ещё и больше, так как к землице в наклон много веков стояли именно они. Именно к ним взывает кормилица, их кличет – не докличется.
К праведной жизни стремится душа, к разуму стоит в поклоне и слышит земли вопрошающие раскаты, дескать, не виноватая, за что распятая?
Бездумное подчинение