отвергнутая любовь – голод души, он более значим, чем голод тела. Тобой отвергнутая любовь – жалейка в душе за его душу. Ты моя голодная жалейка.
– Нелёгкую, неприятную правду, лучше не писать, лучше не говорить, и не переживать с ней вместе.
– И кто ты после этого?
Лица, лица лица… Родные – неродные, неродные – родные…
В её стихах продираться надо, зато, как в густой сибирской тайге, обнаружишь большую земляничную поляну, обрадуешься. «Даже птице не годится жить без родины своей»
У каждого народа свой метод общения с Богом, и у каждого он свой: у чёрных чёрный, у рыжих рыжий…
Мы для всех – два человека, для себя – один.
Взгляд нежности на новорожденного – удивление, таким же нежным удивлением способен одаривать любящий.
– Как познакомились?
– Положил на меня глаз, что масло.
– Жалко его, заграница не сестрица, сломала.
Секрет гармонии семьи: призришь – получишь.
Деликатный человек – редкий деликатес нашего времени. «Я готов целовать песок…» – грустно пел он на берегу моря и говорил. Уже слова закончились, а он всё говорил и говорил.
– Ты чем хочешь быть, юбкой или кофтой?
– Честно?
– Честно.
– Твоими трусиками.
Смирение духа – не бездействие, а осознанное действо человека. От дикого скакуна, не объезженного смирением, что пользы?
На разломе перелома хорошо виден секрет русского характера: гнётся, как ива, ломается, как сталь.
Хорошо знать жизни жизнь, в трудную минуту – это спасение, как для одного отдельного человека, так и для целого народа.
У иного человека глубина слов неизмеримая, как воды океана, а у иного другого не слова, а дождевые бульки по воде: много, часто и ничего.
У гроба матери ни страха, ни стыда – детская беда.
В юности копила деньги на книги, чтобы купить, в зрелости коплю деньги на книги, чтобы издать.
Молочный чан станет полным, когда мужики научатся на «ты» разговаривать с рыночной экономикой. Но их не только не учат этому, их гнобят за то, что сами ковыряются что-то понять.
Этот изворотливый вуй оборотнем обернётся и ко мне, и к той, другой ангелом вернётся.
И пошаркал папочка, потянул свои тапочки.
Трепетное цветение черёмухи вошло в самую пору!
«Хрум-хрум и носа нет», – сказала мышка, напугав мальчишку.
– Садомазы кругом. Толерантности нет места. – Чего так-то уж чёрномыслие качать? Хоть по одной особи да уцелело. Размножение требуется, только и всего лишь.
Зарево бывает или красное, или золотое. Никаким зарево не бывает.
Бедность и нищета – сёстры от разных отцов. У первой теснота, беднота с чистотой, у второй – клопы, вшами с грязью.
– Накеросиненная вша.
– И что?
– И ничего.
Заслонка от боли. Перекрывает самостоятельно. Отгородив