во рту Сергея спрятался маленький колокольчик, показалось, что в комнате отразилось эхо.
– Живите, тащитесь в своё удовольствие, но про нас тоже не забывайте, гут?! Завтра или послезавтра…
– Скорее послезавтра, земели на КПП послезавтра стоят.
В разговор встрял сержант Прохоренко из взвода обеспечения.
– Ну, всё! Послезавтра ночью, до двух, я или Гена приедет, так что не спать, не спать, а бдить, бдить, гут?! Вова в курсе уже, во время вечернего доклада, когда звонить будете, услышите: «Спокойной ночи, человеки», – стало быть, бдить, да, Вова?!
– Да, понятно всё, нам-то самое простое остаётся.
– А если до двух не приедете, до скольких ждать?
– Вася, вы до этого выспитесь, как в санбате, вам один хрен: день, ночь. Позвонили, что надо услышали, и лежите, радио гоняйте, а мы вам аккумулятор новый привезём, да Гена?! Афиногенов посмотрел на Гену Кутюхина, водителя ещё одного из штабных офицеров. Гена до этого только щурил глаза и, молча, переводил взгляд с Вовы на Васю и обратно, но, услышав заданный ему вопрос, перестал щуриться и нехотя из себя выдавил: «Возможно».
Василий, мысленно уже одной ногой шагая где-то за территорией части, приняв деловой вид и слегка пригнувшись к собеседникам, тихо произнёс: «А почём за литр брать?!». Соболев, глядя на Василия, как магнит, тоже потянулся вперёд. Те, явно ошарашенные вопросом, один за другим начали откидывать свои тела назад, Сергеев ехидно усмехнулся, но в отличие от потенциальных дембелей, сидеть остался в первоначальной позе.
Теперь уже молодые, весенние призывники нависали над теми, кому служить оставалось полгода. После некоторого замешательства паритет восстановился и Кутюхин, прищурив глаза, в полголоса произнёс: «На месте договоримся».
Получив коробку сухих пайков из рук ротного каптёрщика, помощника старшины роты, ефрейтора Толика Колковича, по чисто случайному совпадению – земляка прапорщика Товкача, Василий, напевая про себя мотив «You’re АWoman» английской группы «Bаd Boys Blеu», направился в кубрик за недописанным письмом.
Собрав всё необходимое, чтобы, наконец-то, дописать письмо, взявшее старт ещё в субботу, Василий поднялся на мансарду. Двухэтажное здание казармы под крышей имело мансардное помещение, в котором располагался старый пошарканный бильярдный стол и спортинвентарь.
После шести вечера старослужащие, в основном старослужащие, те, кто предпочитал занятия спортом просмотру видеофильмов, собирались здесь, убивая время до вечерней поверки. Сейчас здесь никого не было. Проходя мимо боксёрской груши, Василий, словно Чак Норрис, нанёс по ней неотразимый удар и, почувствовав журчание в желудке, мысленно подумал: «Приедем, допишу». Ещё раз, ударив по груше и отправив её «в глубокий нокаут», Василий произнёс вслух: «Завтра с утра! Один хрен: день, ночь!». Спустившись в кубрик, Василий застал в нём Соболева, Володя собирал вещмешок.
– Вова, ты на обед ходил?!
– Да,